Он матерится, снова заводит машину и даже ничего не говорит больше. Доезжает до дома, откуда мы уехали черт, знает, когда.
— Почему сюда? — спрашиваю, немного успокоившись.
— Потому что я устал и хочу жрать. Потому что мне казалось ты умная, а ты херней страдаешь! — он обиделся что ли? На что? Он выходит из машины, а я за ним семеню. Мне нужны объяснения как минимум.
— Так, я не поняла! Это мы еще поженится не успели, а ты мне уже скандал закатываешь?! Я что не могу поплакать! Ты женился на мне, чтобы спасти! Да, это благородно, но ты не подумал, как я буду себя при этом чувствовать?!
— Лена, ты дура, прости конечно. Вроде умная, умная, а самого элементарного не видишь. Я женился на тебе, как минимум потому что уже закачал в тебя пару литров спермы за последние сутки, как максимум потому что люблю!
— Я облизываю губы, чувствуя, как в груди распускается огненный цветок любви и благодарности. Любит. Он меня любит.
— Ты не говорил, просто…
— Мне казалось вы бабы по поступкам судите, нет?
— Мы бабы, — подхожу все ближе, почти вплотную. А он куксится, руки на груди собирает. — Любим ушами и хотим чаще слышать, как дороги и незаменимы.
— Мужики кстати тоже любят женский рот открывается, произнося заветные слова…
— Давай я тебе отсосу? — предполагаю я, а он усмехается, давит мне на плечи, чтобы опускалась на колени поскорее.
— Вообще я хотел услышать «я тебя тоже люблю», но и это просто отлично, — он расстегивает брюки, держит мой подбородок, словно я способна двигаться, словно я этого хочу. Его член прыгает ему в руку. Налитый кровь. Твердый. Розовый и готовый.
Костя проводит гладкой головкой мне по губам. Шлепает по щеке.
Я поднимаю глаза, смотрю на то как сжались его челюсти.
— Ну же, Ленок, открой свой сладкий ротик.
Ну если ты так просишь.
Достаю язычок и играю с головкой, пока Костя накачивает свой член, но тут же дергает мои руки, чтобы заменила его. Теперь я не только беру в рот головку целиком, но и скольжу пальцами по шелковой плоти, пока Костя скользит руками по моей голове, все ниже, пока не касается границы свитера, который тянет вверх.
Выпускаю член изо рта, но только лишь затем, чтобы снять с себя все. Костя подхватывает меня под мышки, поднимает и тут же целует. Жадно, жарко, как свою. Не церемонится, не нежничает. Тут же несет на ближайшую поверхность и усаживает. Стол вроде. Сдергивает трусы и тут же всаживает член на полную длину. Я даже ахнуть не успеваю. Только мычу от удовольствия, чувствуя такую привычную растянутость.
— Охуеть, — вдруг обнимает он меня и прижимает головой грудью к своей кофте. Она царапает соски, но я только и успеваю ахать на жесткие толчки. — Ты же моя жена получается.
— Ага. — киваю я, а Костя дергает меня за волосы, прогибая в спине. Лижет соски, снова и снова тараня членом. Каждый толчок выбивает из меня стоны, а плоть сжимается вокруг члена, все плотнее. Кажется что сам мужской орган становится только больше, раздирает меня на куски, как и удовольствие, что заполняет каждую клеточку моего тела. И я просто лечу на скорости грубых толчков. Выше и выше. Дальше и дальше, пока не врезаюсь в оргазм, который неожиданно выбивает из груди воздух.
— давай, давай, маленькая, кончай со мной, — воет Костя, удерживаю мои бедра пальцами, потому что меня просто начинает трясти. Еще. Еще. Пожалуйста!
Костя кончает следом, воя мне в грудь, заполняя лоно очередной порцией оргазма.
Мы еще долго не меняем позы, просто пытаясь прийти в себя.
Костя только через минут пять поднимает голову и мягко касается моих пересохших губ.
— Пить хочешь?
— Не откажусь. — обнимаю его за шею, целую глубже. — Извини за мою глупость.
— Ну так женщина обязана быть иногда глупой, чтобы мужчина чувствовал себя самым сильным и дохрена важным.
— ты самый важный. Всегда. Мне кажется мы за последние два дня столько занимались сексом, что теперь будем как нормальные семьи делать это два раза в неделю.
— Ну может лет через десять, — хмыкает он и спускает меня со стола. А я думаю, что совсем недавно за ним сидела его мать. Наверняка ее бы удар хватил, узнай она чем мы тут занималась.
— Чего загрустила? — Костя протягивает мне стакан воды. — Опять тараканы в твоей голове играют ламбаду?
— Ты слышишь?
— Конечно. Я даже готов станцевать с ними.
— Твоя мама… Она меня ненавидит. И никогда не примет.
— Ой, моя мама никого не любит, у нее была тяжелая жизнь при муже изменнике. Она сопереживала Кате, потому что я гулял и от нее. А тебя она не любит, потому что ты олицетворяешь тех, с кем я гулял.