— Что для этого нужно сделать?
— Реанимационный набор достать. И ещё медика в группе иметь. — Зиг развёл руки в стороны. — Как видишь, ни того ни другого у нас нет.
— А её союзники могут нам помочь?
— Что? — Он хохотнул. — Мясом наружу они тебя вывернуть могут помочь! А ты чё вообще так закипишил-то? Кто она тебе? Даже вон — не узнала...
— Не твоё дело.
— У-у-у... Значит не родственница. Втюрился что ли в неё? — Солдат присмотрелся к мёртвой девушке. — Ну вообще ничё так, конечно... Если бы не пара лишних дырок в голове...
— Ты такой умный... Тебе череп не жмёт? — Никогда не любил шуточки насчёт своей личной жизни. Тем более от малознакомых людей. Кулаки сжались сами собой и я сделал шаг в его направлении.
Должно быть мой тон всё-таки отбил у парня желание насмехаться над моими чувствами. Он равнодушно пожал плечами:
— Ну вообще да, не моё дело, сорян. — Кажется, он даже почувствовал себя немного виноватым. — Ну если серьёзно, то так бывает. Что тебя не узнают те, кого ты знал раньше. Ну... До того, как началась игра. Наверное, зависит от времени или ещё от того, что она на другой стороне конфликта. Мне как-то это всё пофиг. Я из прежней жизни никого видеть не хочу. Там одни мудилы.
Его извиняющийся тон немного охладил мой пыл. Пожалуй, он действительно заслуживал знать больше:
— Раньше она была единственной, кто придавал моей жизни смысл. Единственный стимул подниматься с утра с постели и херачить на работу. Делать вообще хоть что-то... Потому что там я мог увидеть её. А потом... Потом я всё испортил.
Зиг прислушался и не делал попыток меня перебить. Хотя сомневаюсь, чтобы он по-настоящему понимал меня в эту минуту. Очевидно, ему пока были не знакомы такие чувства. Когда мир в одночасье становится серым и унылым. И ничего из того, что раньше казалось интересным и увлекательным — больше не радует. Потому что всё это связано с воспоминаниями о том, как вы были вместе. Вместе развлекались, радовались жизни и открывали для себя мир вокруг — хотя бы в той его части, что была нам доступна. И эти воспоминания теперь просто невыносимы. Кроме них в тебе не остаётся больше ничего. Ничего, кроме пожирающего изнутри одиночества.
— Правильно понимаю, что я снова могу встретить её в этих окопах, если у нас не получится выполнить квест. И мы не перейдём... Как ты там говорил? В другой сеттинг?
— Э! Токо вот давай без этой херни! Что значит, не выполним? Кинуть меня теперь хочешь? Из-за неё? — Он показал пальцем на тело в грязи. — А ещё чё-то выёживался насчёт того, что со мной никто не играет... А сам-то... Трепло...
Он разочарованно махнул рукой и отвернулся. Я поспешил его успокоить:
— Да нет... Раз уж взялся, то сделаю. Ну, то есть... Ну ты понял. — Теперь виноватым чувствовал себя я. Паренёк ведь действительно проявил себя неплохим командным игроком. Хоть и жадноватым.
Захотелось побыстрее исправить ситуацию:
— Слушай, так что мы теперь её вообще никак обыскать не можем, если она с собой покончила? А что такое ценное у неё могло быть?
— Её инвентарь доступен только тому, кто нанёс повлёкший смерть урон. — Проворчал Зиг в ответ, и повернул голову. — У неё какая-то вещь с повышением брони была, наверное. Ни пика не взяла, ни нож.
— Кстати, у тебя кровь идёт. — Я указал на тёмное пятно, медленно растущее под кирасой.
— У тебя тоже. — Он обернулся полностью и равнодушно и махнул рукой. — Щас перестанет. Эти ножики по одному хиту снимают, если без баффа и крита. Базовый шмот. Главное боль стерпеть.
— А сапог твой сколько хитов снимает?
— Множитель от силы зависит... Погоди... — Он снова схватился за задник каски. — Блин... А ведь правда, я же с неё хиты снял пинком! Ты же видел — морда в лепёшку! Хотя даже крита не было!
— То что крита не было, я как понимаешь, не видел. Но сильные повреждения были, как говорится, на лицо...
— То есть бафф брони на неё больше не действовал! Иначе я бы скорее себе ногу сломал, чем её зубы. — Паренёк присел к трупу девушки и присмотрелся к её экипировке. — Так... А это ты с неё маску чтоли снял? Я думал у неё крепления порвались или типа того...
Я поднял перед его лицом резиновый намордник с забрызганными грязью очками, который всё ещё держал в левой руке.
— Обалдеть! — Он вскочил и сделал попытку схватить маску, но его руки прошли сквозь предмет как сквозь воздух. — Э! Ну блин... А как ты её вообще снял?
— Да как обычно противогазы снимают. Потянул за низ и рванул вверх.
Зиг присмотрелся к предмету и забормотал:
— «Лик Великой Войны». Иммунитет к урону от холодного оружия и рукопашного боя. Сопротивление урону от огнестрельного оружия пятьдесят процентов... Условие действия — наличие минимум одного союзника в группе. «На Западном фронте без перемен»...
— Это описание предмета?
— Ага. Ты же его тоже не видишь, да?
— Так точно.
— Хм... То есть... Ты просто так снял её прямо с ещё живого игрока? А попробуй одеть!
— На...
— Надеть, надеть! Вот ты зануда, блин!
Зажав трофей между коленями, я вдохнул поглубже и зажмурился. Сняв с себя ржавеющий шлем, тут же сорвал свою грязную маску. И быстренько натянул трофейную, успев почувствовать на голой коже лица лишь лёгкое жжение.
— Ну как ощущения? — Зиг сгорал от любопытства.
— Так же душно, как и в моей. Резина по другому пахнет немного. Вроде больше ничего не чувствую.
— Давай испытаем! — Парень выхватил из грязи воткнутый в землю нож Лены и нацелился мне в ногу.
— Воу-воу! Полегче! — Я отпрыгнул от полного энтузиазма игрока. — Не тыкай со всей дури! Просто попробуй понемногу надавить.
Зиг кивнул и осторожно ткнул острием кинжала мне в бедро. Так, словно просто хотел привлечь моё внимание, а вовсе не вскрыть бедренную артерию. Короткий клинок упёрся в грязную штанину как в бетон с тихим звоном.
— Работает! — Парень надавил посильнее, но острие не продвинулось вглубь ни на миллиметр. — Блин... Вот тебе прёт-то! Как ты это делаешь? Чит какой-то?
За то короткое время, которое я прожил в этом аду, стресс немного поулёгся. И постепенно разум начал превалировать над эмоциями и растерянностью. В памяти всплыли какие-то слова про ошибку при загрузке...
— Похоже на то, что игра не считает меня своей частью. Нарушена связь... Я просто живу в этом мире как в своём собственном. Как его часть, а не часть... Эм-м... Сеттинга этой вашей Системы. Не вброшенный извне игрок, загнанный в рамки правил и условностей. Не вижу все этих ваших радаров, хитов, описаний, как и раньше... Но, очевидно, вместе с этим на меня не действуют те игровые условности, которые ограничивают твою активность . Типа того, что нельзя взять в руки вещь, которой ты недостоин. А может и ещё какие свободы есть...
— Обалдеть! — Зиг повторил выражение точь-в точь как до этого. — То есть, если тебе прямо сейчас дать эндгеймовый шмот — то ты вот так просто сможешь его оде... Надеть?
— Походу да. — Я пожал плечами. — Только я сам ни за что не пойму, что передо мной какая-то крутая вещь. И смогу узнать её свойства только на практике.
— Или с моей помощью! — Паренёк многозначительно поднял палец вверх. — Так что держись поблизости, дедуля! Со мной не пропадёшь! Поползли дальше, а то щас мобы набегут, а мы и так уже покоцанные.
Взобравшись на очередной бруствер, мы оглядели оставшуюся часть лабиринта траншей. Уцелевшие солдаты второй роты прошли по окопам как ураган — повсюду, где хватало взгляда, мы видели расстрелянные, разрубленные и взорванные трупы франшистов. Похоже, что те минусы, о которых говорил Зиг, не оставляли мятежникам никакого шанса на победу в прямом столкновении с гвардейцами-десантниками, если уж тем удавалось прорваться сквозь заградительный пулемётный огонь. Метрах в пятидесяти от нас лабиринт кончался — и примерно в том районе ещё было заметно движение — уцелевшие гвардейцы методично добивали остатки сопротивления.
— Слабоватая у них защита... Тут бы и один бронеход с небольшим пехотным прикрытием справился. — Не знаю, откуда, но я точно знал, на что способны боевые машины Западного Союза.