ке с легким сердцем. В своих установившихся привычках он видел известную солидность; в известное время свежая газета и послеобеденная сигара, а потом интимный визит к аппетитной вдовушке, легкая закулисная интрижка и, в заключение всего, все она же, холостая свобода. Собственная обстановка Куваева промелькнула на фоне той жизни, которая текла теперь в двух комнатках Агаѳьи Петровны -- этот пьяный комик Недорезов, воинствующий Мак-Магон, отставная развалина-примадонна и подающая блестящия надежды ingénue. А между тем есть уже узелок, связывающий эти два порядка существований, и этот узелок -- Маляйка. Продолжая свою мысль, Куваев видел второй визит Вареньки, потом рост собственнаго чувства, подталкиваемаго естественным желанием дать Маляйке "мма". Один неосторожный шаг, и роман готов. Театральныя мамаши шутить не любят, а быть мужем ingénue... Впрочем, все это не мешает быть Вареньке хорошей девушкой. В ней, действительно, есть еще остаток той домашней свежести и нетронутости, которая так быстро изнашивается на театральных подмостках. Конечно, под энергичным руководством Мак-Магона, все это исчезнет так же быстро, как тает последний весенний снежок, и Варенька войдет окончательно в состав провинциальной театральной цыганщины. Дешевенькие успехи, похвалы услужливых поклонников и специально-театральный склад мысли и чувств навсегда заслоняет действительную жизнь. История слишком обыкновенная, о которой даже не стоит говорить... А Маляйка рос, как растет трава, вызванная к жизни неизвестным солнечным лучом. Сначала он научился сидеть "кочнем", потом начал ползать и наконец "сделал первый зуб", как выражались представительницы бужоёмскаго beau-monde'а. Но этот первый зуб обошелся ребенку дорого Маляйка сначала кричал и капризничал, а потом слег в постель. Разгоревшееся личико и мутные, полузакрытые глаза приводили Пашу в отчаяние. Приглашенный для консультации доктор Щучка внимательно осмотрел больного, покачал головой и заметил: -- Маленькому артисту приходится туго... Но человеческая натура живуча, и посему будем надеяться. На прощанье веселый старичок ущипнул подвернувшуюся Пашу и опять покачал головой, что в переводе значило: знаем, что знаем. -- Смотри, красавица, дети -- вещь очень заразительная,-- болтал неисправимый Щучка, стараясь поймать Пашу за подбородок.-- Вместо одного Маляйки могут быть два... Такия красавицы шутить не любят. -- Я в законе...-- ответила довольно сухо на эти заигрыванья Паша. -- А... тем лучше. У природы свои законы. Маляйка скоро поправился. Это маленькое воскресенье было настоящим праздником, потому что Маляйка начал производить первые опыты хождения около стульев и таким образом раз добрался до докторскаго кабинета. Он внимательно оглядывался кругом своими большими серыми глазами, точно выползший из гнезда котенок. Но в этих светлых детских глазах уже чувствовалось пробуждавшееся сознание, первые проблески того необятнаго внутренняго мира, который иногда разрушает заключающую его бренную оболочку. Этот первый солнечный луч точно испугал доктора, особенно, когда Маляйка совершенно отчетливо начал называть его папой. Паша была совсем счастлива этим маленьким детским словом, хотя в первый раз и отвернулась, чтобы вытереть передником непрошенную слезу. Куваев понял это движение: это слово говорило о мертвой маме и папе, которые не услышат его. Да, если бы Елена Михайловна была жива, как она ласкала бы своего Маляйку, давала бы ему самыя нежныя имена и окружала тем материнством, которому нет цены. Эта примадонна думала бы о своем ребенке в театральной уборной, на сцене, когда раскланивалась с публикой, за кулисами, болтая с "поклонниками искусства", и после каждаго спектакля опять летела бы домой, как птица летит в свое гнездо, и здесь пела бы детския глупыя песенки, как поют птицы, качаясь на ветке у своего гнезда. Потихоньку от Паши Куваев иногда подолгу вглядывался в портрет Маляйкина отца. Что был за человек этот актер Уткин? Что он думал? Какой у него был характер, я что он передал Маляйке? Порыжелая фотография ничего не говорила, и актер Уткин с своим дурацким галстуком-бантом смотрел на доктора как сфинкс, а между тем в маленькой зверушке Маляйке будет сказываться отцовская кровь и прежде всего, конечно, отцовские недостатки. Но ведь тут был не один актер Уткин... В голову доктора лезли и иркутский золотопромышленник, который угощал Булатова такими прекрасными сигарами, и одесский грек, даривший Елене Михайловне гиметский мед, а там следовали Варшава, Астрахань, Тюмень, Нижний, Кавказ... Что там было? И ведь все эти мелочи, весь этот житейский сор может отозваться на Маляйкином теле, больше -- в его душе. Куваев переживал ряд самых ревнивых мук по всем этим пунктам, и в его душе поднималось неприязненное чувство к матери Маляйки, прошедшее которой давило его. -- Проклятая наследственность...-- повторял про себя Куваев, наблюдая ребенка, здороваго и свежаго, как только-что пойманная рыба.-- Даже Наша и та говорит: "Карахтером-то Маляйка подает больше на мать..." Но под этой здоровой внешностью скрытно работала целая система неизвестных сил, которыя из маленькаго зерна выращивают громадное дерево и сорную траву. Сейчас для Куваева была понятна только та обстановка, с которой Маляйка был связан невидимыми нитями, и он только по этой обстановке понимал ребенка, причем Паша служила как бы рефлектором, в котором он читал уже отраженныя явления. Тут был целый мир, все разраставшийся и усложнявшийся. Когда Варенька играла с Маляйкой на полу, Паша смотрела на нее через дверную щель внимательным испытующим оком, а потом вздохнула и ушла в детскую. Она ни слова не сказала о девушке, хотя не упускала случая ввернуть ядовитое словцо до адресу "той", т.-е. Дарьи Семеновны, разлетевшейся прямо в детскую -- и халда, и жаднящая, и сутяга. -- Ты видела Варвару Михайловну?-- спросил ее Куваев однажды, когда пришел вечером домой в особенно хорошем настроении духа. -- Видела... -- Ну что же, понравилась она тебе?.. -- Мне все одинаковы, Николай Григорьич... -- А если я женюсь на ней?.. Паша улыбнулась и лукаво посмотрела на доктора. -- Нет, не женитесь...-- задумчиво проговорила она.-- Не такия ваша мысли, да и Варвара Михайловна -- чужой хлеб. -- Что это значит: чужой хлеб? -- А так... Значит, неподходящая она для вас. Одно Елена Михайловна была, а эта -- то, да не то... Из одной печи, да не одной речи... У Паши была своя мерка для людей. К Маляйкиной тетке она отнеслась с тем глухим недоверием, как относятся домашния животныя к каждому новому человеку в доме.