ты.-- Как рукою снимет вчерашнее похмелье... -- У Лили, вечныя шутки!-- снисходительно ответила Дарья Семеновна, пожимая своими жирными плечами.-- Это у ней осталась ташкентская привычка немножко бравировать, как делают полковыя дамы... Куваев постарался поскорее проститься -- его душила эта ужасная обстановка. "Вот так Варенька...-- думал он, надевая шубу в передней.-- это что-то такое... да... совсем особенное... И хоть бы одна слезливая бабья нотка!.." Трагическое настроение сменилось легким и веселым. Доктор даже просвистал какую-то арию от удовольствия, и его безпокоила только мысль об этом проклятом рецензенте, который познакомится с Варенькой и может заменить его по части cabinet particulier. В нем вспыхнуло ревнивое чувство. Время до следующаго дня прошло, как во сне. Куваев сездил на практику, завернул на минутку в театр, чтобы лишний раз пожать руку Вареньке, отлично выспался и на другой день встал свежим и довольным, в том ровном настроепии, когда мысли идут в голове так легко и свободно. Вечером он опять был в театре и старался на встречаться с Хомутовым, который, в свою очередь, не обращал на него никакого внимания. Он втягивался в эту атмосферу лжи и кругового обмана. После спектакля Варенька шепнула ему: -- Я сказала маме, что еду к Зайцу на блины и что будут все свои. Соври ей что-нибудь и скажи, что проводишь меня домой... Куваев соврал с легким сердцем. Мак-Магон не выразила даже тени сомнения: ей было самой до себя. Она тоже ехала с Астраханцевым в "Калифорнию" доканчивать свой собственный фестиваль. С каким удовольствием он ехал из театра, обнимая прижимавшуюся к нему всем телом Вареньку. Мелькали опять освещенныя окна домов, летели навстречу пьяныя тройки -- масленица была в полном разтаре. При входе в "Калифорнию" Варенька опять спрятала свое лицо в воротник ротонды,-- оставались одни улыбавшиеся глаза; та же ухмылявшаяся прислуга, те же две комнаты и тот же опьянявший угар в голове. -- Мы сегодня совсем одни!...-- повторяла девушка с восхищением ребенка, в первый раз убежавшаго от надоевшей няньки. -- Да, одни...-- повторял Куваев, отуманенный налетевшим, как вихрь, счастьем. -- Вот что, мой милый, нам нужно обясниться...-- говорила она, позволяя снимать с себя ротонду и калоши. -- Я слушаю... Они сидели в той же комнате, где были и третьяго дня. Прислуга подавала ужин в первую комнату и таким образом не видела прятавшихся здесь дам -- это было придумано, конечно, Хомутовым. -- Дело в том, что замуж я за тебя не пойду,-- продолжала Варенька, разбирая черные волосы Куваева своими тонкими пальцами.-- Да, не пойду... Если бы даже и мать все узнала, и тогда этого не будет. Хотя ты мне еще ничего не предлагаешь, но я считаю необходимым предупредить... -- Позволь... -- Нет, дай кончить. Для театральной мамаши прямой убыток выдать дочь замуж. Да и какая это партия: жена доктора Куваева, мать жены доктора Куваева... ха-ха!.. Это совсем не то, что мать примадонны Стасевич-Любарской... Ты этого не знал?.. Ну, так следует знать, и лучше знать поздно, чем никогда. Она опять смеялась, обнимая Куваева за шею, и он забывал все, что хотел ей сказать. Буду слушать те детския речи, Без которых мне жизнь не мила...-- пела Варенька, откинув голову назад, счастливая собственным безумием. За ужином она болтала, как вылетевшая из клетки птица. Ах, как ей опротивел этот театр проклятый и шатанье по сезонам. Мать все врет, что ее приглашали в Ростов-на-Дону. Не стало там своих актрис... Оне ужасно бедствовали, и мать ехала в Бужоём с надеждой вырвать наследство. Как она злилась на Хомутова, как потом ругалась с "бедной Лили" из-за квартиры... Это ужасная жизнь -- не знать сегодня, что будет завтра, а так живут все актеры. Особенно несчастны семейные люди... Лучше жить в горничных, чем трепаться из города в город на вторых ролях. -- Послушай, а этот ребенок...-- серьезным тоном спрашивала Варенька и остановилась, не решившись докончить вопроса. -- Ты думаешь, что он мой сын? -- Все говорят об этом... -- Можешь быть скокойна!.. Даю тебе честное слово... -- Верю... Я не слыхала, как сестра пела, а о ней здесь все говорят,-- с завистью проговорила девушка, поправляя сбившиеся волосы. Ночи безумныя, ночи безсвязныя... -- Нет: речи безсвязныя . -- Да, да... "Речи безсвязныя, взоры усталые"... Знаешь, что я тебе скажу: я тебя немножко люблю, так, чуть-чуть. Ты лучше других, хотя я могу и ошибаться.. Тут все какие-то пьяные купцы да прощелыги-адвокаты, и как я их всех боялась: лезут в уборную, ловят за кулисами... брр!.. И сейчас: "Мамзель, можем принят на содержание со всяким удовольствием..." Тьфу!.. У меня было уже несколько таких желающих купцов, и один даже немного нравился... Мать наверно согласилась бы! О, как я ее ненавижу!.. А ты знаешь, что этот Булатов не родной мне отец, а мой остался там, в Ташкенте... Лили, когда выпьет, все разсказывает про Ташкент.