а кормилица, догадался доктор, и в его голове пронеслась забытая сцена обятий великаго артиста. Вот отчего у этой Паши такое необыкновенно мягкое выражение лица, глупые глаза, как у всех кормилиц, и такой полный бюст. Доктор присел к кровати и молчал самым глупым образом. Он шел сюда совсем не для этих телячьих нежностей, и притом он не подозревал, что у Елены Михайловны есть грудной ребенок. До самой смерти нужно разыгрывать комедию. Все эти мысли промелькнули в докторской голове очень быстро, и он чувствовал на себе пытливый материнский взгляд. -- Ах, ты... зверушка!..-- проговорил он наконец, чтобы сказать что-нибудь, и даже помахал пред улыбавшимся детским личиком своей перчаткой. Больная тяжело вздохнула, закрыла округлившиеся большие глаза и точно замерла. Доктор наблюдал всякое движение и старался найти в своей душе чувство сожаления к умиравшей матери, но в нем не шевельнулось даже тени чего-нибудь похожаго. Сказывался эгоизм слишком здороваго молодого организма, а чужия страдания вызывали скорее чувство брезгливости, как всякое другое проявление слабости. -- Паша...-- прошептала больная и указала глазами на ребенка, чтобы его унесли: инстинктом матери она поняла настроение доктора. Паша сделала сердитое лицо, торопливо и ловко подхватила своими голыми красными руками ребенка и унесла его. Доктору вдруг сделалось немного совестно, что он не приласкал крошку,-- конечно, он не любил детей, это живое, ревущее мясо, но что ему стоило хотя бы поцеловать ребенка, чтобы доставить этим удовольствие умирающей матери. -- Доктор... мне как будто сегодня лучше...-- проговорила больная, с трудом перекатывая свою голову на подушке. -- Да?.. Это, вероятно, начинается кризис... Кстати, я даже не подозревал, что у вас есть ребенок, а это чрезвычайно важное обстоятельство... В каждой болезни самое серьезное поставить верный диагноз. -- Консилиум был?..-- спросила больная. -- Да... -- Напрасныя хлопоты... Вы так добры, доктор. Но ведь я... хорошо знаю и без консилиума, что скоро умру... Да, я не сказала вам про ребенка... К чему?.. Не все ли равно... Актриса принадлежит прежде всего публике, а публика ревнива... Потом, какое кому дело до нашей личной жизни?.. Не сердитесь на меня, доктор... у меня есть к вам просьба... -- У меня тоже: не волнуйтесь... Присутствие ребенка вредно для вас. -- Ах, нет... всего день-два, и конец... Я ведь не обманываю себя и вижу по вашему лицу свой смертный приговор. Доктор нетерпеливо вскочил со своего стула и зашагал по комнате, задевая ногами мебель. К чему разводить трагедию?.. Да, мы все умрем, но если не умеем жить, то, по крайней мере, нужно уметь спокойно умереть. -- У меня есть просьба к вам...-- продолжала больная, закрывая глаза. -- Все, что вам угодно... Больная перевела дух, обвела глазами комнату и заговорила своим задыхавшимся голосом: -- Доктор, вы добрый человек... вы еще сами не знаете себя... У матери есть свой инстинкт... и я... я чувствую эту скрытую в вас доброту... Маляйка останется круглым сиротой... на руках у пьяницы-деда. Это сумасшедший человек, и ребенок погибнет... Доктор, возьмите Маляйку себе... -- То-есть как это себе?.. Эта неожиданная просьба умирающей просто ошеломила доктора: взять на воспитание чужого ребенка так, здорово живешь,-- нет, это сумасшествие!.. -- Что для вас значит воспитать ребенка, а это принесет вам много такого, чего вы сейчас не подозреваете... вы посмеетесь над моей сумасшедшей просьбой, но... -- Вы мне позволите подумать до завтра,-- нашелся доктор, чтобы как-нибудь отвязаться.-- Это слишком важный вопрос, и притом все слупилось так неожиданно. Посмотрев на лгавшаго доктора, больная закрыла глаза, а когда он взялся за шапку, чтобы спастись постыдным бегством, она с неожиданной для него энергией приподнялась на подушке и заговорила: -- Нет, не то... доктор: одну минуту... Если... если вы не можете сами... кто-нибудь другой... всегда найдутся добрые люди... ради Бога, доктор, ради вашей матери прошу... Наконец вы можете передать ребенка в какое-нибудь семейство... в приют... но только спасите его от моего отца... -- Это другое дело, Елена Михайловна, и я с своей стороны употреблю все зависящия от меня средства... -- Нет: честное слово?.. Спасите Маляйку от деда и, главное, от театра. Это мое последнее желание. -- Хорошо: даю вам честное слово!.. В голове доктора мелькнула счастливая мысль: Маляйка ему может служить отличным обектом для наблюдений и опытов, как живой препарат вырождающагося человечества. Пусть пока зверушка поживет у него, а сбыть его с рук он всегда успеет. Больная несколько времени лежала с закрытыми глазами, а потом позвонила. Вошла Паша. -- Позови отца...-- не открывая глаз, проговорила больная. Великий артист играл на бильярде тут же в "Калифорнии" и явился с недовольным, но внимательным лицом. Он посмотрел сначала на дочь и на доктора, поцеловал руку у больной и никак не мог подыскать в своем репертуаре подходящей позы для такого случая. -- Папа, вот доктор берет Маляйку себе...-- заговорила больная, хватаясь ослабевшей рукой за простыню.-- И ты никогда... никогда не смей прикасаться к моему ребенку... -- Елена Михайловна хочет сказать вам, что отдает сына мне на воспитание,-- обяснил доктор мысль больной, которая в знак согласия наклонила голову.-- Вы, как ближайший родственник, должны теперь же отказаться от всяких прав на вашего внука. Великий артист понял наконец, в чем дело, горько улыбнулся и принял обиженно-покорный вид. -- Елена, я ничего не имею против твоего желания...-- ответил он и церемонно поклонился доктору. -- Папа, ты не сердись на меня... Это... это моя последняя воля... -- Артисты должны стоять выше уз крови...-- с драматической дрожью в голосе проговорил г. Булатов и в знак прощения поцеловал дочь в лоб. Когда великий артист удалился, больная знаком попросила доктора подойти ближе и быстрым движением поднесла его руку к своим запекшимся губам. -- Что вы... Елена Михайловна... зачем?..-- смутился доктор, вырывая руку. -- Вы мне доставили величайшее счастье, доктор... счастье умереть спокойно... Эта выходка умирающей опять вызвала в душе доктора какое-то тяжелое и неприятное чувство: ему совсем не было ея жаль... Мало ли умирает людей на свете и оставляет после себя кучу сирот -- и то и другое только результат неизлечимаго легкомыслия. Украсть -- нехорошо, а плодить нищих -- это ничего.