XVIII.
Время летело незаметно, и Куваев мог только удивляться, что он, доктор Куваев, какой-нибудь год назад мог проводить свое время самым беззаботным образом: за картами в клубе, в похождениях за кулисами и т. д., как жили все другие. А теперь с каким чувством внутренней полноты он спешил каждый день домой, где его непременно ждала какая-нибудь приятная новость. Он чувствовал, что Варенька его ждет, что она тоже его любит и любит так просто и хорошо. Они вместе ездили кататься, по вечерам читали книги и подолгу разговаривали о Маляйке. -- Время идет незаметно, и Маляйка скоро будет большим,-- задумчиво говорила Варенька, разглаживая белокурые волосы ребенка.-- День за днем, неделя за неделей... потом гимназия, потом... -- Все, что угодно, только не театр; я постараюсь свято исполнить волю Елены Михайловны. -- Она была умнее меня!.. -- У каждаго свой ум, и трудно делать сравнения... Относительно Малайки я совершенно разделяю взгляды Елены Михайловны. Каждый раз при этих разговорах Куваев чувствовал на себе пристальный взгляд жены и неловко смолкал, точно виноватый. У Вареньки темнели глаза, и она сдержанно вздыхала. Что она думала в эти минуты -- трудно было угадать, хотя Куваев и догадывался, что здесь говорит глухое чувство ревности и соперничества. В мирную жизнь счастливой парочки вкрадывался неясный пока диссонанс. Но, за вычетом этих пустяков, все шло отлично. В Куваеве с каждым днем сказывалась все сильнее какая-то мещанская складка: он сделался скопидомом, подсчитывал прислугу, входил во все мелочи хозяйства и удивлял жену происходившей на ея глазах переменой. -- Неужели тебя интересуют эти пустяки?-- спрашивала она иногда. -- Даже очень интересуют, как всякаго положительнаго человека. Теперь мы здоровы и молоды, а может подвернуться болезнь или какое-нибудь несчастье -- одним словом, жизнь шутить не любит. Представь себе, что в одно прекрасное утро я умираю, и ты остаешься без гроша... -- У нас все есть. -- У нас ничего нет. Варенька не понимала мужа: у них решительно было все, даже с избытком. Конечно, денег не было, но ведь другие живут, да еще с семьями на руках. Впрочем, хозяйственныя заботы мужа передавались и ей: они вместе пересматривали посуду, мебель, разный хозяйственный скарб и делали сметы сначала самых необходимых покупок, а потом в отдаленном будущем мечтали купить рояль, свой дом, дачу или маленькое имение. Куваев говорил, что ему недостаточно одной частной практики, а необходимо пристроиться врачом куда-нибудь в городскую больницу или к земству. Это даст немного, но зато будет определенный и верный заработок. Врачи постоянно рискуют своим здоровьем, и необходимо позаботиться. Занятый этими соображениями, Куваев даже застраховал свою жизнь в двадцать тысяч, как это делают англичане -- самый практический народ в мире. -- У тебя вообще какое-то похоронное настроение,-- жаловалась Варенька, разсматривая страховой полис. -- Нельзя, голубчик... Ты забываешь, что на нашей ответственности Маляйка. -- Да, я все забываю... Женившись, Куваев поступал, как человек, который садится играть в первый раз в карты -- конечно, он выиграет, потому что не нужно только увлекаться, как это делают другие: не нужно зарываться, требовать того, чего нельзя получить, сердиться и в каждой отдельной партии во-время забастовать. Действительно, он вел свою игру спокойно и с расчетом. Жизнь так проста, если смотреть вещам прямо в глаза. Конечно, он средний, самый обыкновенный человек, но такими людьми мир держится, и Куваева радовала его собственная посредственность. Если жены незаметно усваивают даже почерк своих мужей, то тем больше на них должен отразиться весь внутренний склад. Свое влияние Куваев замечал уже на жене и потихоньку радовался; она оставляла свои цыганския привычки и входила в нормальную колею всякой порядочной женщины. Образования Варенька не имела, но Куваев надеялся ее доучить по своему методу: чтением, хорошим обществом, серьезными беседами. Так время незаметно пролетело до самых Святок. Первый с визитом приехал Щучка и наполнил весь дом своей болтовней. -- Что же это вас нигде не видно, Варвара Михаиловна?-- торопливо говорил подвижной старик, целуя ея руку.-- Так нельзя... Это варварство. Помилуйте, заперлись в четырех стенах и смотрят друг на друга целые дни. Да так можно с ума спятить... Наконец, такая хорошенькая женщина прежде всего принадлежит обществу, как его лучшее украшение. Нет, мы вас вытащим... А мой collega может ревновать вас ко мне, сколько его душе угодно. -- Я ничего не имею относительно этого...-- заметил Куваев, нерешительно поглядывая ея жену.-- Действительно, нельзя жить без людей. -- Вот я вас познакомлю с моей женой: это святая женщина!-- не книмался Щучка, размахивая руками.-- Потом познакомимся с Курчеевыми, с Гароштейн, с Соловьевыми, Ковальчук, Бергами... Прекрасные, отличные люди!.. M-me Курчоева прекрасно поет, Ковальчук отличный пианист, и у них постоянно устраиваются премилыя soirées. Варенька не изявила особенной готовности на эти знакомства и заметила, что нужно было сделать визиты сейчас после свадьбы, а теперь это не совсем удобно. -- Э, вздор, Варвара Михайловна!-- успокаивал Щучка.-- Мы обойдемся и без этих китайских церемоний... Главное, чтобы было весело: Чтобы жить, не тужить -- Веселей надо быть!.. -- Тебе, кажется, не нравится предложение Щучки?-- заметил Куваев, когда доктор уехал. -- Нет, но еще вопрос, как меня примут эти матроны... -- Могу тебя уверить, что все будет отлично. Достаточно того, что ты моя жена... -- Бывшая актриса?.. -- О, это пустяки!... Ведь я со всеми этими дамами отлично знаком и могу поручиться головой. Все будут рады, хотя, конечно, следовало бы сделать тогда визиты... Щучка прав. Неужели актриса не может быть порядочной женщиной?.. Сказано -- сделано. На Святках начались знакомства, и первый визит был сделан Щучке. "Святая женщина" приняла молодых очень радушно и сейчас же познакомила Вареньку со всеми отпрысками своего генеалогическаго дерева. Она была такая толстая и болезненная женщина, с темными кругами под глазами и сильной проседью. В доме царствовал большой безпорядок, но краснощеким ребятам, унесшим здоровье матери, жилось отлично, и сам Щучка без всякой натяжки разыгрывал роль чадолюбиваго отца. Варенька небывала в детской и в комнате хозяйки и несколько раз внимательно всматривалась в охавшую "святую женщину", точно видела в ней себя через двадцать лет. Под этим впечатлением семейной обстановки она даже забыла, как Щучка терся за кулисами у Хомутова и кутил с Зайцем в "Калифорнии" -- это было так давно. "Святая женщина" в свою очередь пытливо вглядывалась в Вареньку и подавленно вздыхала. Курчеевы, Гарштейн, Соловьевы и Берги оказались тоже прекрасными людьми. Мужчин Варенька знала по театру, а Курчеев бывал частенько за кулисами, ухаживая за хористками. Дома мужчины были совсем другими людьми и встречали Вареньку, как незнакомаго человека -- солидно и с сдержанной вежливостью, Курчеевы были очень богаты, у Гарштейн вышли три дочери-невесты, у Соловьевых была прекрасная квартира, m-me Берг славилась чисто-русским хлебосольством. Вообще, новые знакомые оказались прекрасными людьми. Живя постоянно в Бужоёме, они успели все породниться и слились в одно сплошное гнездо. Гарштейн служил в суде, у Курчеевых проживались наследственные капиталы, нажитые еще дедушкой-откупщикоме, профессия Берга из темненьких, Соловьев где-то служил и состоял агентом нескольких компаний. -- Что, ты довольна?-- спрашивал Куваев жену, когда они вернулись домой. -- Да... Ты прежде часто бывал у Гарштейн?.. -- Не особенно. -- Вторая дочь очень красивая девушка, а старшая ломается. Все мужчины знакомились с бывшей актрисой очень охотно, дамы держались с той брезгливостью, которую Варенька поняла после,-- оне не могли забыть актрисы. Первое впечатление, которое вынесла Варенька из этих визитов, было то, что она все-таки чужая в этом обществе, где все свои, родня или старые знакомые. На Святках же эти визиты были отплачены, и дамы с особенным любопытством разспрашивали Вареньку про театр, точно там были не такие же люди. По пути она