обыкновенный человек, но такими людьми мир держится, и Куваева радовала его собственная посредственность. Если жены незаметно усваивают даже почерк своих мужей, то тем больше на них должен отразиться весь внутренний склад. Свое влияние Куваев замечал уже на жене и потихоньку радовался; она оставляла свои цыганския привычки и входила в нормальную колею всякой порядочной женщины. Образования Варенька не имела, но Куваев надеялся ее доучить по своему методу: чтением, хорошим обществом, серьезными беседами. Так время незаметно пролетело до самых Святок. Первый с визитом приехал Щучка и наполнил весь дом своей болтовней. -- Что же это вас нигде не видно, Варвара Михаиловна?-- торопливо говорил подвижной старик, целуя ея руку.-- Так нельзя... Это варварство. Помилуйте, заперлись в четырех стенах и смотрят друг на друга целые дни. Да так можно с ума спятить... Наконец, такая хорошенькая женщина прежде всего принадлежит обществу, как его лучшее украшение. Нет, мы вас вытащим... А мой collega может ревновать вас ко мне, сколько его душе угодно. -- Я ничего не имею относительно этого...-- заметил Куваев, нерешительно поглядывая ея жену.-- Действительно, нельзя жить без людей. -- Вот я вас познакомлю с моей женой: это святая женщина!-- не книмался Щучка, размахивая руками.-- Потом познакомимся с Курчеевыми, с Гароштейн, с Соловьевыми, Ковальчук, Бергами... Прекрасные, отличные люди!.. M-me Курчоева прекрасно поет, Ковальчук отличный пианист, и у них постоянно устраиваются премилыя soirées. Варенька не изявила особенной готовности на эти знакомства и заметила, что нужно было сделать визиты сейчас после свадьбы, а теперь это не совсем удобно. -- Э, вздор, Варвара Михайловна!-- успокаивал Щучка.-- Мы обойдемся и без этих китайских церемоний... Главное, чтобы было весело: Чтобы жить, не тужить -- Веселей надо быть!.. -- Тебе, кажется, не нравится предложение Щучки?-- заметил Куваев, когда доктор уехал. -- Нет, но еще вопрос, как меня примут эти матроны... -- Могу тебя уверить, что все будет отлично. Достаточно того, что ты моя жена... -- Бывшая актриса?.. -- О, это пустяки!... Ведь я со всеми этими дамами отлично знаком и могу поручиться головой. Все будут рады, хотя, конечно, следовало бы сделать тогда визиты... Щучка прав. Неужели актриса не может быть порядочной женщиной?.. Сказано -- сделано. На Святках начались знакомства, и первый визит был сделан Щучке. "Святая женщина" приняла молодых очень радушно и сейчас же познакомила Вареньку со всеми отпрысками своего генеалогическаго дерева. Она была такая толстая и болезненная женщина, с темными кругами под глазами и сильной проседью. В доме царствовал большой безпорядок, но краснощеким ребятам, унесшим здоровье матери, жилось отлично, и сам Щучка без всякой натяжки разыгрывал роль чадолюбиваго отца. Варенька небывала в детской и в комнате хозяйки и несколько раз внимательно всматривалась в охавшую "святую женщину", точно видела в ней себя через двадцать лет. Под этим впечатлением семейной обстановки она даже забыла, как Щучка терся за кулисами у Хомутова и кутил с Зайцем в "Калифорнии" -- это было так давно. "Святая женщина" в свою очередь пытливо вглядывалась в Вареньку и подавленно вздыхала. Курчеевы, Гарштейн, Соловьевы и Берги оказались тоже прекрасными людьми. Мужчин Варенька знала по театру, а Курчеев бывал частенько за кулисами, ухаживая за хористками. Дома мужчины были совсем другими людьми и встречали Вареньку, как незнакомаго человека -- солидно и с сдержанной вежливостью, Курчеевы были очень богаты, у Гарштейн вышли три дочери-невесты, у Соловьевых была прекрасная квартира, m-me Берг славилась чисто-русским хлебосольством. Вообще, новые знакомые оказались прекрасными людьми. Живя постоянно в Бужоёме, они успели все породниться и слились в одно сплошное гнездо. Гарштейн служил в суде, у Курчеевых проживались наследственные капиталы, нажитые еще дедушкой-откупщикоме, профессия Берга из темненьких, Соловьев где-то служил и состоял агентом нескольких компаний. -- Что, ты довольна?-- спрашивал Куваев жену, когда они вернулись домой. -- Да... Ты прежде часто бывал у Гарштейн?.. -- Не особенно. -- Вторая дочь очень красивая девушка, а старшая ломается. Все мужчины знакомились с бывшей актрисой очень охотно, дамы держались с той брезгливостью, которую Варенька поняла после,-- оне не могли забыть актрисы. Первое впечатление, которое вынесла Варенька из этих визитов, было то, что она все-таки чужая в этом обществе, где все свои, родня или старые знакомые. На Святках же эти визиты были отплачены, и дамы с особенным любопытством разспрашивали Вареньку про театр, точно там были не такие же люди. По пути она узнала, что старшая Гарштейн выходит замуж за второго сына Соловьева, который приедет сюда летом. Особенно внимательна была m-me Курчеева, которая время от времени. выступала в любительских спектаклях. Это была сорокалетняя цветущая женщина, с завидным здоровьем и птичьим умом. -- Представьте себе, как Гарштейн злятся...-- болтала она самым беззаботным образом, разсматривая альбом.-- Ведь вторая дочь была влюблена в Николая Григорьевича... Да!.. А вы разве ничего не заметили?.. У них, кажется, было что-то такое, хотя верить слухам я не советую, милочка. В нашей провинции слишком много говорят лишняго... И если я вам, голубчик, говорю сейчас все это, то только потому, что полюбила вас с перваго раза. Да... (Дружеский поцелуй). Ведь я сама, моя крошка,-- я имею право вас так назвать!-- я сама тоже мечтала когда-то о сцене, и в самом слове "театр" для меня уже есть что-то родное. Когда Варенька, не обнаружила даже признаков ревности, m-me Курчеева принялась передавать всю подноготную бужоёмскаго beau-monde'а, причем всем знакомым досталось на орехи. Разговор закончился рядом поцелуев и восклицанием: -- Ах, вы еще так неопытны, ma chère... так неопытны!.. Когда "святая женщина" приехала, в свою очередь, с визитом и узнала, что m-me Курчеева ее предупредила, она без всяких предисловий заявила: -- Конечно, m-me Курчеева прекрасно поет, но я не желала бы быть на месте ея несчастнаго мужа... да. Эта особа, между прочим, дарила своим вниманием и Николая Григорьича... Мне это говорил мой муж под секретом, и я предупреждаю вас только в надежде на вашу скромность. Язык у "святой женщины" оказался самым обыкновенным провинциальным языком. Варенька нашла, что те дамы, которыя с таким скучающим видом смотрели из своих лож на сцену, ничем не отличались от "бедной Лили" или Дарьи Семеновны. На Святках в местном клубе устраивались семейные вечера и два бала. Куваев предложил жене воспользоваться случаем повеселиться, но Варенька отказалась от балов наотрез. Поехали на семейный вечер. Народу было много, особенно дам. Вереницы разодетых клубных девиц бродили из залы в залу с тем видом, какой принимает праздничная телятина. Варенька сначала немного смутилась в этой пестрой толпе, по потом быстро освоилась -- m-me Курчеева приняла ее под свое покровительство. Куваев не танцовал и имел достаточно свободнаго времени, чтобы наблюдать жену со стороны. Она, в своем синем платье с пышной отделкой, ему положительно правилась, особенно когда после первых трех туров вальса вся раскраснелась. Мужчины тоже любовались ею, и приглашения сыпались на Вареньку дождем. Этот успех, впрочем, Куваеву скоро был отравлен подозрительной мыслью, что клубные кавалеры держат себя с Варенькой гораздо свободнее, чем с другими дамами. Впрочем, это могло ему показаться, как и то, что Варенька была одета как-то пестро, как одеваются одне актрисы. Он не заметил этого дома и даже был в восторге от костюма Вареньки, а теперь эта пестрота просто резала ему глаз, как и слишком открытыя плечи и эффектно зачесанные волосы. Эти мелочи выдавали недавнюю актрису головой, и Куваев по лицам мамонек и тетушек, "вывозивших девиц" на семейные вечера, проверял свое собственное впечатление. Да, все эти почтенныя особы видели в Вареньке именно актрису, пожимали плечами, шептались и вообще сделали то, что Варенька осталась чужой в этой веселившейся пестрой толпе. Ее принимали как жену доктора Куваева -- и только. Девицы Гарштейн обнаружили явные знаки невнимания к новой клубной красавице, а это было равносильно открытому casus belli. Перед глазами Куваева начинала развертываться та "подводная часть" общественной жизни, которой он раньше не замечал. Вот эти именно улыбавшияся красивыя лица сделались ему противны, и он уехал домой сердитый и недовольный. Варенька, наоборот, ничего особеннаго не заметила и была совсем счастлива, что еще больше разсердило Куваева. Дорогой он припомнил, что ответил дерзостью Щучке на какой-то его комплимент плечам Вареньки. -- Ты недоволен?-- спрашивала Варенька усталым голосом. -- Нет... то-есть, собственно говоря, и довольными тут могут быть только такие люди, как Щучка. Варенька надулась и замолчала. Это была их первая размолвка. Оба считали себя правыми и никак не хотели понять друг друга, как это иногда случается.