Роуз – надутый индюк.
Чья бы корова мычала, подумал Алан.
– Присаживайся, Дэнфорт.
Китон принял приглашение. Алан подошел к столу, взял штрафной талон и, разорвав его в клочки, бросил в корзину для мусора.
– Ну, как, годится?
– Годится, – сказал Китон и собрался встать.
– Посиди еще.
Мохнатые брови Китона сдвинулись под высоким розовым лбом, образовав подобие грозовой тучи.
– Пожалуйста, – добавил Алан и опустился в свое вращающееся кресло.
Руки его сами собой сложились в попытке изобразить черного дрозда, но он, вовремя заметив поползновение, пресек такое своеволие и положил руки одну да другую, как школьник за партой.
– На следующей неделе предполагается провести собрание членов городской управы для обсуждения городского бюджета… – начал Алан.
– Точно, – буркнул Китон.
– …а это тонкое политическое дело, – продолжил Алан. – Я понимаю, и ты тоже. Штрафной талон, выданный тебе на вполне законном основании я разорвал тоже из политических соображений.
Китон криво усмехнулся.
– Ты достаточно долго живешь и работаешь в городе, Алан, чтобы быть в курсе всех дел. Рука руку моет.
Алан поерзал в кресле. Оно тут же отозвалось знакомым поскрипыванием звуки, которые Алан частенько слышал в своих снах после особенно трудных дней. Таким днем собирался оказаться и нынешний.
– Да, – согласился он. – Рука руку моет. Но не вечно.
Китон снова нахмурился.
– Это еще что значит?
– Это значит, что даже в таких небольших городах, как наш, политика не всесильна. Ты не должен забывать, что у меня должность выборная, я могу осуществлять контроль и дергать за веревочки, но меня могут и переизбрать.
Выбирают для того, чтобы я защищал своих избирателей, строго соблюдая букву закона. И если я взялся за гуж, должен быть дюж, как говорится.
– Ты что, угрожаешь мне? Если мол тебя…
В этот момент послышался фабричный гудок. В кабинете за закрытыми окнами он был приглушен, но Китон подпрыгнул так, как будто его оса ужалила. Глаза расширились, а пальцы с такой силой вцепились в ручки кресла, что побелели костяшки.
И вновь Алан удивился. Этот тип нервничает, подумал он, как кобыла в жару. Что с ним такое творится?
И тут он впервые заподозрил, что Дэнфорт Китон, служивший в должности городского головы Касл Рок с тех времен, когда Алан еще слыхом не слыхивал об этом городе, замешан в каких-нибудь не слишком чистых делишках.
– Я тебе вовсе не угрожаю, – сказал он вслух. Китон уже начал успокаиваться, но взгляд оставался настороженным, как будто он ждал, что фабричный гудок снова напомнит ему о неприятностях.
– Вот и правильно. Потому что дело не только в том, чтобы дергать за веревочки, шериф Пэнгборн. Совет членов городского управления вместе с тремя представителями от округа по-прежнему имеет решающий голос при назначении на должность – впрочем как и в увольнении с нее – помощников шерифа. И это помимо многих других исключительных прав, о которых, я не сомневаюсь, тебе известно.
– Это всего лишь право вето на пользование печатью.
– Ничего себе «всего лишь»! – Китон достал из кармана сигару Рой-Тан и провел по ней пальцами, издав целлофановый хруст. – А если мы этим правом воспользуемся?
Кто кому теперь угрожает, подумал Алан, но вслух не произнес. Он только откинулся на спинку кресла и посмотрел на Китона в упор.
Тот встретился с его взглядом, но почти сразу опустил глаза на свою сигару и продолжал вытаскивать ее из целлофановой упаковки.
– В следующий раз, когда ты припаркуешься в неположенном месте, я пришлепну тебе талон сам, лично, и тогда, обещаю, штраф заплатить придется, – сказал Алан. – А если ты еще хоть раз потянешь на кого-нибудь из моих помощников, я привлеку тебя к уголовной ответственности. И это случится вне зависимости от того, какими бы идиотскими правами не были облечены члены городского управления. Ведь у меня тоже есть права, ты понимаешь?
Китон продолжал разглядывать свою сигару. Когда он снова поднял глаза на Алана, они превратились в крохотные льдинки.
– Если ты взял себе целью проверить мою задницу на прочность, шериф Пэнгборн, валяй, проверяй. – На лице Китона была, очевидно, написана ярость, но кроме нее. Алан не сомневался, из глубины глаз проглядывало еще кое-что. И ему показалось, что это страх. Он видел его? Чувствовал? Трудно сказать, да это и неважно. Гораздо важнее то, чего именно боялся Китон. Вот именно это было важно чрезвычайно. – Ты меня понял? – повторил он.
– Да, – сказал Китон.
Неожиданно резким движением он сорвал наконец целлофан и швырнул его на пол. Сунув сигару в рот, промычал: