— Я позабочусь о нем, — заявил Джош.
— Но я уверен… — начал было Йен.
Джош просто встал перед ним и взял пострадавшего за руку.
— Ребята, похоже, вы чужие в этом городе.
— Южная Каролина, — сказал один. — Какого беса этот парень взъелся?! Джек только сказал, что старый сенатор самый безжалостный сукин сын, с которым он только встречался. Ничего нового в этом нет.
— Слушайте, позвольте мне вас угостить, — произнес Джош. Потом Йену:
— Подайте им пальто.
Пальто появились как по волшебству, и Джош помог им одеться. Я знал, что у Джоша не было машины, поэтому велел официанту вызвать такси. Через минуту он вернулся и сказал, что такси ждет. К тому времени Джош уже заставил пьяниц улыбаться; казалось, они счастливы идти с ним куда угодно.
— Позаботься о Йене, — зашептал мне Джош, — пока он не позвонил и не рассказал все Таку Ларсену.
— Рассказал о чем? — спросил я. — Джош, кто этот молодой Джон Л. Салливан{25}?
— Я думал, ты знаешь его, — ответил Джош. — Это твой Келли Шеннон. Надо торопиться. Я позабочусь об этих двух дураках. А ты позаботься о Йене.
Он коротко и жестко рассмеялся:
— И этого парня ты хочешь сделать губернатором Нью-Йорка! Не удивительно, что старик готов заплатить миллион.
Потом он вышел, завернувшись в пальто, негромко ругаясь и веселя всю компанию.
Мир и спокойствие быстро вернулись в «Золотой Ключ». По моему знаку подошел Йен.
— Думаю, это ваше, — сказал я.
«Это» было в моей ладони, и он бросился на это, как форель на приманку.
— Сотенная, мистер Маккул? — произнес он. Этот ублюдок видел даже в темноте.
— Мистер Майклз рассчитывает, что эта сумма поможет вам не делать телефонных звонков, — произнес я. — Например, Таку Ларсену, который любит печатать в своей колонке сообщения о подобных вещах.
— Я никогда не рассказываю о том, что происходит в клубе, сэр.
— Бросьте, Йен, — ответил я. — Мы знаем, кто информирует Ларсена и получает за это плату.
Я отмел его протест:
— Все это замечательно, пока не вредит нашим друзьям. Ясно?
Его белое лицо стало серым, когда он собирался идти.
— Ну, а если вы это забудете и попытаетесь изменить, — продолжал я, — просто помните, я знаю, что вы информировали Ларсена о некоем сенаторе, которого накрыла жена в мотеле после того, как он ушел отсюда. История наделала шуму, и сенатор, видимо, потерпит поражение следующей осенью.
Он ничего не ответил и пошел прочь, но я все же был уверен, что он не станет звонить Ларсену. Самое смешное заключалось в том, что я не был уверен, что именно Йен сообщил Ларсену о рейде, устроенном женой сенатора. Это было сказано наугад, но, черт возьми, попало в цель.
На следующее утро Джош рассказал мне, что произошло. Оба мужчины торговались в Вашингтоне с правительством, чтобы получить заказы от ВВС. Они получили гостевую карточку в «Ключ» от своего конгрессмена, которому, видимо, сунули взятку. Они пили с полудня и были уже порядком пьяны, когда добрались до бара. Каким-то образом один из них расслышал имя Шеннона. Он был в Вашингтоне, когда проходили слушания Шеннона, и поскольку был пьян, начал отпускать замечания на счет старого сенатора. Келли игнорировал его, пока он не выдал последнюю колкость.
— Они признали, что Келли игнорировал их, а сенатор Долбар дважды просил их замолчать, но ты же знаешь пьяных, особенно в Вашингтоне.
— Они знают, что именно Келли нанес удар? — спросил я.
— Нет. Ради этого я и убрал их отсюда. Они уверены, что это пьянчуга, вроде них. Я заявил, что клуб выгнал этого парня. Они довольны.
Джош посмотрел на меня.
— И этого парня ты хочешь сделать президентом?
— Он ударил пьяницу, оскорбившего его отца. Я знаю немало…
— Бог мой! Но он конгрессмен! — заорал Джош. — Конгрессмен не бьет пьяниц в таком месте, как «Ключ»! — Он сердито посмотрел на кофе. — Что ты о нем думаешь?
— Я не видел его при свете. В этом чертовом месте так темно, что только слепому понравится.
Джош встал и подошел к окну. День был очень красив. В чистом и холодном воздухе купол Капитолия казался вылепленным изо льда.