В заключении была дана великолепная глава о Лоуренсе, который, как указывали некоторые комментаторы, мог оказаться любым другим американским городом в миниатюре. Трагедия Лоуренса заключалась не в финальной кровавой ночи, а в том неоспоримом факте, что негры поселились в этом когда-то деловом промышленном городе среднего класса в тот момент, когда община была жестко организована, когда ассимиляция прекратилась после того, как по окончании Первой мировой войны были абсорбированы поляки, итальянцы, немцы и ирландцы. В Лоуренсе существовали барьеры, которые негры никогда не могли преодолеть. Они были не просто бедными, отчаявшимися людьми без надежды. Они были бедными и отчаявшимися, они лишились надежды в период наибольшей мощи Америки.
Лоуренс — Город Бомба взорвался, когда его жители-негры осознали правду.
Последняя страница отчета предупреждала правительство, что другие американские гетто будут продолжать взрываться каждое долгое жаркое лето, и что когда-нибудь восстания перестанут быть изолированными, и станут частью цепной реакции насилия и кровопролития по всей стране, если спотыкающиеся федеральные и местные программы не будут радикально реорганизованы.
«Нью-Йорк таймс» мудро начала свой отчет — Джош позаботился, чтоб его друг в их вашингтонском бюро получил копию доклада на несколько часов раньше, чем он был официально обнародован — на первой странице, убрав внутрь большую часть текста. Вашингтонские газеты дали впечатляющий обзор, а «Лос-Анджелес таймс» привела весь доклад со страницей фотографий из их собственного Уоттса. Белый Дом молчал, но заправилы различных программ по борьбе с бедностью разразились пресс-релизами, изображавшими в самых восторженных тонах, что они уже сделали, и что ждет впереди в розовом будущем. Но никто не был обманут. Никто. Раны Лоуренса заживут нескоро.
Он Лоуренса мало что осталось. Два дня над всей округой висела завеса дыма. Фабрика по производству пластмассы была уничтожена до основания. От района трущоб остались только груды обугленных развалин и фундаменты из красного кирпича. После того, как толпа спалила фабрику, их гнев, ненависть и сила, казалось, стали спадать, а толпа рассыпалась на отдельные группы. Полагаю, этому способствовали штыки Национальной гвардии. Трое мужчин, пытавшиеся разрушить заграждение гвардейцев на автомобиле, а потом вытащившие ружья, были заколоты. Крепкие молодые национальные гвардейцы и их энергичный полковник, казалось, были только рады получить такую реалистичную тренировку. Перед тем, как толпа рассеялась, произошел последний акт насилия. Толпа штурмовала Сити-Холл Лоуренса и полицейский участок. Она бы спалила их, если бы пожарные не разогнали людей струями воды. Но все же некоторые бунтовщики проникли в полицейский участок и оставили его разгромленным, поколотив лейтенанта и сержанта и заперев их в камерах.
— Им бы следовало спалить все дотла, — коротко заметил Келли.
— Это новый Келли, Джош, — сообщил я, но он только кивнул. После нашего возвращения из Лоуренса, Джош был странно молчалив.
Это была еще и очень печальная неделя. Мы похоронила Бенни и Молли на тихом еврейском кладбище на красивом холме недалеко от Вексфорд-Холле. Семья Шеннонов, Джош и я были единственными скорбящими.
На следующий день мы были в огромном соборе Милости Господней в Гарлеме, слушая негритянского священника, который был вместе с Келли в Лоуренсе, проводившего службу по Джину перед огромной аудиторией, которая с плачем повторяла «Амен» и «Аллилуйя». Надгробная речь была произнесена Келли: трогательная, красноречивая дань памяти. Потом мы последовали за гробом в процессии, которая состояла из нескольких тысяч человек. Приехали негры ото всех общин штата, а также из Филадельфии, Уоттса и Чикаго.
На этих похоронах не проливали слез. Было только чувство тлеющего гнева. И хотя Келли никак не выражал это, гнев можно было почувствовать и в нем.
Между этими событиями приходили известия об охоте на Вилли. В то утро, уже после того, как Вилли выбрался из зоны Грэнд-Сентрал, врач, живущий недалеко от Ратерфорда в Нью-Джерси, сообщил, что какой-то мужчина под угрозой оружия заставил его вытащить у него из тела две пули. Это человек, как рассказывал врач, потерял много крови, но, похоже, нервы у него были железные. Врач мог применить только местную анестезию, но мужчина, по рассказу врача, даже не поморщился, когда он зондировал раны в поисках пуль, и не позволил пистолету в руке дрожать. «Дейли ньюс» поместила на первой странице фотографию врача, державшего пули в ладони, и фотографию Вилли, которого он опознал. Врач сообщил, что Вилли вооружен револьвером с глушителем и ружьем с оптическим прицелом.