Он обратился к Люку:
— Предпочел бы ты этот путь, не зная правды?
— Вот именно, так бы я и сделал! — яростно объявил Люк. — Я бы запустил его ему прямо между глаз! Ведь ЦРУ же не скажет правду? Прекрасно! Пусть этот ублюдок тонет в вине!
В этот момент, возможно, больше, чем во все другие моменты жизни, Люк был сыном своего отца.
— К счастью, решения принимаю я, — отозвался Келли. Затем резко повернулся к Джошу: — Что вы об этом думаете, Джош?
— Думаю, вся эта пресс-конференция будет дохлым номером. Как быть с министром юстиции, которого цитировали в досье? Это звучит очень серьезно. Предположим, он даст интервью Таку Ларсену и подтвердит весь доклад?
— Он не сделает этого, — быстро ответил Келли. — Ему сказали достаточно, чтобы он понял, он лишь поставит под угрозу свою страну. К счастью, для этого человека Америка стоит на первом месте, а политика — на втором.
— Так что же нам всем встать и спеть «Благослови, Господи, Америку»? — спросил Люк.
— Как быть с завтрашними слушаниями? — торопливо вставил Лютер. — Я только что говорил с Фрэнком — вы должны что-то сказать, Келли.
— Я скажу, что государственный департамент ответил на возмутительные обвинения мистера Маллади, и что нет нужды в дальнейших объяснениях.
Он бросил на стол папку.
— В ЦРУ сочли, что они должны отблагодарить меня.
Он открыл папку и вытащил подшивку фотокопий.
— Здесь номера банковских счетов Барни в Швейцарских банках: даты, депозиты, итоги. У него более 3000000 долларов. Как я сказал Джентайлу — я еще не покончил с Маллади.
— Я все же считаю, что наша мишень — Джентайл, Кел, — страстно заявил Люк.
— Если у тебя есть какие-либо данные на Джентайла, я с радостью их использую.
Келли решительно провел рукой по пачке бумаг, что заставило Люка замолчать.
— Теперь по вопросу об убитых проститутках. Вы все знаете, что Иммиграционное бюро имеет копию нашего отчета. Я встречался с комиссаром, и он сообщил, что его люди готовили депортацию этих двух женщин, когда пришло сообщение об их убийстве. Он хочет выпустить заявление, где все будет объяснено, и я согласился.
Он положил документы обратно в папку и посмотрел на Джоша.
— Ну, Джош, полагаю, теперь ваша очередь.
— Конечно, думаю, моя, — повторил Джош тихим голосом. — Что я могу сказать? Что был идиотом, обращаясь к сумасшедшему? Что я не должен был использовать незаконное подслушивание телефонов или электронные жучки для получения информации? Конечно, Вилли был неуравновешен, но уж так случилось, что он гений в электронике. Правительственные агенты используют его для выполнения грязной работы и хорошо ему платят. Очевидно, что если бы я мог помыслить, что он прибегнет к насилию, я ни за что не остался бы с ним в одном городе. Но посмотрите на комитет. Поглядите на жуткую картину коррупции и несправедливости, которую он показал перед американским обществом. Мы начали с россказней вора. Вызвали бы вы Бенни в комитет без подтверждения фактов, Келли? Неужели вы считаете, что эти жалкие пьяницы и дураки-следователи из комитета Джоунса представили бы вам эти факты… Бесспорные факты?
С самого начала меня интересовало лишь одно — Келли Шеннон. Сначала я подумал, что, похоже, деньги, предлагаемые вашим отцом, будут непредвиденным доходом, но после того, как я встретился с вами, я начал верить, что у вас есть шанс попасть в Белый дом, и я мог бы гордиться, что сделал кое-что для этого.
У нас не оставалось времени для осуществления таких вещей. Мы не могли использовать ортодоксальные методы. Мы нуждались в чем-то значительном и драматичном, чтобы ваше имя стало предметом бесед в каждом доме. Мы управляли слушаниями, но нам были нужны бомбы, и поэтому появился Вилли. Конечно, он представляет опасность, и я надеюсь, они положат конец его страданиям. Что касается меня, то я верю, то, что он дал нам, стоило жизни вора, который украл бы обручальное кольцо собственной матери. Если уж нам нужно о ком-то жалеть, то будем печалиться о Молли, которая, должно быть, понимала, что вам никогда не извлечь воровство из сердца вора… и о том охраннике. Если это чего-либо значит, то я буду видеть его лицо, пока не умру.
Джош встал и взглянул на Келли:
— Я уже говорил, что вы ждете, чтобы я сказал? Что я сожалею? А я не жалею! Я уверен, добро, которое получится из этого, далеко перевесит зло. Преступники и воры-политики больше не будут править Лоуренсом. Правосудие больше не будет продаваться с бочки, по крайней мере, сейчас. Рядовые граждане и честные бизнесмены будут уверены, что получат справедливые судебные решения от одного из наших высших трибуналов. А Маллади — кончен, уничтожен.