— Разумеется.
— И поэтому вы хотите отказаться от предложения моего отца?
— Кто сказал, что мы хотим отказаться?
— Вы сами, хоть и другими словами. Но не расстраивайтесь. Вы были бы идиотами, если бы ввязались в это дело.
— У нас были дела и похуже, — сказал я.
— Но не такие как это, Финн, — нетерпеливо заявил Джош.
— Вы правы, Джош, — сказал Келли. — Мы только вчера вечером обсуждали эту проблему. Лейси готова держать пари на обед, что вы откажетесь.
— Женщинам нельзя позволять заниматься политикой, — произнес я. — Достаточно того, что им позволяют посещать салуны.
— Я говорю Финну, что он был бы великим человеком во времена Кливленда{30}, - произнес Джош.
— Отец всегда выходит из себя, когда Лейси вмешивается, — сказал Келли. — Но втайне он уважает ее мнение. Чаще всего она проявляет здравый смысл.
— Думаю и в этот раз тоже, — пробормотал Джош. — Намерены ли вы идти вперед, если мы откажемся? — поинтересовался он.
— Конечно, — последовал задорный ответ. — К следующей осени в американской политике будет больше Шеннонов, чем когда-то Кеннеди.{31}
— Похоже, Шенноны всегда вместе?
— В победе, поражении или ничьей. И каждый имеет свое мнение.
— Но ведь Лейси не думает, что у вас есть шанс?
— Это не имеет значения. Если мы решим бороться, Лейси будет работать больше всех. Я же говорил, когда полетят щепки, все увидят нас, сражающимися спина к спине. Как говорил мой дед: «Это единственный способ драки в узком коридоре и в политике».
— Ваш дед, Угольно-Нефтяной Шеннон? — спросил я.
— Правильно, — ответил, кивая, конгрессмен. — Он лишился ноги в Виндернессе, потом вернулся и старался очистить Таммани.
— Планкетт называл его Шеннон-Кружевные-Панталоны, — сообщил я.
Келли удивился.
— Как, вы знаете о Планкетте?
— Он знает о нью-йоркской политике больше, чем пять профессоров, — пояснил Джош. — Он даже давал мне книгу о Планкетте.
— Планкетт из Таммани-Холла, — произнес Келли. — Чудесная книга.
— Что он говорил о деньгах, Финн? — спросил мой друг.
— «Я люблю все виды денег — чем больше, тем лучше».
— Только сегодня утром мы отмечали, что это очень напоминает Барни Маллади, — заметил Джош.
— Разница небольшая, — согласился Келли. — Чтоб достичь власти оба манипулировали бедняками.
— Если вы решили баллотироваться, что вы намерены делать с Маллади? — спросил Джош. — Вы ведь знаете, он один из самых влиятельных политиков в стране.
— Маллади — политический динозавр, — заявил Келли. — Его время ушло.
— Все может быть, — ответил Джош. — Но он все еще держит в руках мощный кнут. Не только в Олбани, но и в Вашингтоне подпрыгивают, когда он щелкает им. Теперь это приведет к тому, что его назовут важным человеком на конвенте.
— Это было бы ужасно, — сказал Келли с отвращением. — Человек, избранный Барни Маллади, баллотируется в президенты Соединенных Штатов!
Джош осторожно отпечатал стаканом сырой круг.
— Заключите ли вы с ним сделку?
— С Маллади? — Келли просто опешил. — Бог мой, нет!
— Политически это рационально, — сказал Джош. — Вам придется идти на это.
— Маллади не входит в мои планы, — твердо ответил Келли Шеннон. — Вы ведь знаете его?
— Финн вырос вместе с ним в Вест-Сайде и может вам все рассказать.
— Барни запросто перережет вам горло, лишь за отказ поиграть с ним в мяч, — пояснил я.
— Пусть попробует перерезать горло мне, — сказал Келли.
— О-о, на это он мастер.
— Похоже, придется потрудиться над Барни Маллади, — с усмешкой сказал конгрессмен.
— Это факт, — согласился Джош. — Ладно. Об этом вы подумаете. Но очень важно, Келли, насколько сильно вы хотите быть избранным, — он наклонился через стол. — Знаете, мне как-то говорили, чтобы стать губернатором или президентом, вы должны не просто хотеть этого, но испытывать к этому страсть. Это должно быть единственной целью вашей жизни. Вы должны любить ее, лелеять, чтоб она была ближе всего остального. Вы должны идти на сделки, компромиссы, будут случаи, когда ваши принципы будут растягиваться словно резина. Чувствуете вы готовность к этому?
— Нет, — твердо ответил Келли, — я люблю политику и солгал бы, если бы сказал, что не хочу быть президентом больше, чем что-либо другое в моей жизни. Но испытывать к этому страсть, забыть жену, семью, принципы, Бога? Нет.
— Тогда не думаю, что вы станете президентом Соединенных Штатов, — тихо сказал Джош.