-Ты что, в лотерею выиграл?
Тот улыбнулся ещё шире:
-Больше! Вот, послушай! - он положил на стол свой телефон, нажал кнопку, раздался голос его внука.
-"Большая, а ревешь?" - все с большим удивлением и вниманием Иван слушал разговор, затем нажал и ещё раз послушал.
-Это что?
-Лешка твой, обычный и нормальный пацан, сам знаешь, повесь на человека ярлык, потом не отмоешься. Иван, включи запись с камеры в комнате Вершкова, к вечеру она будет подчищенная.
-Даже так? И давно?
Палыч почесал макушку: - Мой косяк, с неделю как заметил, но голословным быть не хотел. Смотри! И включи запись!
Вершков был неплохим специалистом, все записи наружных и внутренних камер наблюдения всегда были в порядке, нареканий не было, сейчас же в его комнате находилась Кристина, донесся её возмущенный голос:
- ...никаких нервов не хватает... представляешь, этот гадёныш опять меня обозвал, ну ничего, вот лето пройдет, и поедут они все трое в закрытый пансионат, в Швейцарию! Уж я постараюсь, в такой закрытый, что приедет он сюда лет через пять! А тут уже свои, родные наследники подрастут, я согласна каждый год рожать, тем более, от тебя, только чтобы внукам любимым, особенно этому тупому и наглому Алексею Игоревичу, - она аж плюнула, - ничего не досталось. В интернате для слабоумных ему место! Иван уже считай у меня в кармане, на пансионат почти согласен, вот как переспим и всё. Милый, я так по тебе соскучилась, - замурлыкала она тут же, - повесь табличку!
Дальше пошло пыхтение, сопение, стоны...
-Так!
Лицо Ивана Игнатьевича закаменело, глаза стали ледяными, он напоминал готового к прыжку хищника, таким вот его и знал по войне Палыч - резким, четко знающим, что надо делать, мгновенно просчитывающим все плюсы и минусы.
-Вершкова вечером поймать на горячем сможем?
-Когда он будет удалять лишнюю запись? Там надо пошуршать на предмет лишних записей, наверняка компромат имеется, спеца надо. Попроси Макса у Виктора Сергеевича. Парень хоть и раздолбай, но мозга!
- Да, позвоню. Теперь всё, я подчеркиваю, всё об этой старушке-развалюшке! Леха точно придет проситься к ней, а может она тоже охотница за приданым и, имея побольше мозгов, начала с внука?
Владимир усмехнулся:
-А чего не спросишь, кто тот дебил, что нос разбил ей?
-Ну и кто?
-Ты, мил друг,ты?
-Серьёзно? Когда?
- Совсем заработался, ты в холле на бабенку налетел и своим навороченным телефоном попал ей по носу!
-Надо же,-пробормотал Иван, - даже не заметил.
И вдруг засмеялся:
-А внук-то, внук, диверсию деду предлагал... Я ж дурак. Начал верить... этой... что он... Эх, деда, правда тебе рожу надо набить. Ладно, это все решаемо, и побыстрее об этой Вале сведения мне.
Валя, наведавшись в свою московскую квартиру, проверив все, прикупив кой каких сладостей для соседок-подружек и их детей-внуков, ехала в электричке, глубоко задумавшись. Этот колючий ёжик Лёха сильно зацепил её, сильный человечек. Несмотря на нелестную характеристику, мальчишка умел и смеяться и заботиться о младших сестричках, называя их своими детьми.
- Как хочется этому неведомому деду гадостей и сделать, и наговорить, - подумала она в сердцах.
Выйдя на платформу, глубоко вдохнула чистый воздух и неспешно пошла по тропинке, протоптанной местными жителями между кустов. На появившейся после кустов большой поляне залюбовалась открывшейся панорамой Каменки - деревня расположилась на бугре, яркие, раскрашенные в разные цвета домики, как разноцветные жучки, казалось, ползли по бугру вверх. За бугром, на небольшом отдалении, блестела и сверкала на весеннем солнышке Малявка, неширокая речушка, в которой несмотря на название, имелись омуты, и с ранней весны до поздней осени сидели по её берегам рыбаки.
Наезжали сюда летом и постоянные туристы-москвичи, которые ставили палатки, отдыхали подолгу, купались, загорали. Покупали у местных продукты - молочку, овощи, яйца и говорили, что никакие Сейшелы-Мальдивы так не влекут, как милые сердцу русскому просторы.
Вот и Валентина выбрала Каменку. После тяжелого, выматывающего душу развода она сдала квартиру квартирантам, а сама, отремонтировав и перестроив бабулин дом, поселилась здесь. И за пять лет ни разу не пожалела об этом.
Её дом, покрашенный в нежно-голубой цвет, с красивыми наличниками, был виден издалека. Вообще их Цветочная выделялась из всех улиц. Когда Валя перекрасила свой дом, а сосед Володька, мастер на все руки выпилил и приладил на окна оригинальные наличники, чем-то напоминающие гжельские мотивы, все соседи наперебой стали заказывать резные наличники и перекрашивать дома в разные цвета. У бабы Тани домик стал "лимоновый", у Володьки с Томкой - малиновый, были и сиреневые, и желтые, и зеленые дома. Деревня преобразилась - стала празднично-красивой. Жители Каменки как-то незаметно для себя втянулись в дружеское соревнование, чья улица лучше. Сейчас возле каждого дома росли цветы и красиво подстриженные кустики, было много сирени, улицы заровняли, засыпали ямы мелкими камнями и битым кирпичом. Глава сельского поселения договорился с дорожниками, ведущими неподалеку развязку федеральной трассы, и в выходной день три катка проутюжили и укатали все камни. Сами для себя устроили уют и красоту. Сейчас начинали цвести сливы и вишни, деревня была в белопенном кружеве, а уж когда зацветала сирень...
- Бу! - раздалось за спиной заглядевшейся на Каменку Вали.
Она подпрыгнула.
-Вовка, дубина, я ж заикаться буду!
-Ой, Валюха, я тебя пять лет пугаю, ничё, живая. Как съездила-то? Чёй-то нос у тебя припух? Вроде не пьёшь, асфальтовой болезнью не страдаешь?
-Да вот, - она рассказала ему и про нос, и про пацанёнка.
Он взял её сумки, пристроил в корзину, укрепленную впереди руля, помолчал и сказал:
-Это ты верно сделала, что позвала к нам - дети должны бегать, драться, прыгать, лазить, все как полагается в детстве. Вон, мой архаровец, коленки только зимой не ободранные, а уж на придумки мастак. Я был шустрым, но Матюшка мне сто очков вперед даст. Ты мне тогда заранее скажи, как гости будут, я их на рыбаловку утащу, с завтрева обещают потепление, вот и пущай у них будет веселье. Забыл, Ильинишна, тут опять твой с утреца наезжал, баба Таня ругмя ругалась на него, грозилась Верного на него спустить.
Верный - огромный псина непонятной породы, был хозяином всей деревни, все собаки его боялись, да и некоторые людишки тоже.
Стоило бабе Тане появиться в сопровождении пса у магазина, так отирающиеся там с раннего утра и до закрытия алкаши мгновенно испарялись.
К Вале он сразу же проникся симпатией и позволял иногда вычесать репьев из шерсти. Пёс был очень разборчив в людях, но соседей бабы Тани уважал всех и защищал в случае чего постоянно.
И невзлюбил с первого раза бывшего Валиного мужа, он не лаял, а негромко рыча, неспешно двигался в его сторону, и приходилось лощеному, нарядно одетому мужчине чуть ли не бегом садиться в машину и уезжать под веселый смех соседей.
-Чё ему надо из под тебя хоть?
Володька был мастер на всякие присказки-поговорки.
-Да все то же - прости, вернись!
-Ага, вернись, я все прощу! Москва большая... Чё и не найдёт никак по Сеньке и шапку, по едреней матери колпак?
-Да там, Ильич, запросов и амбиций много, а пользы - шиш. Моя-то сталинская двушка как теперешняя четырехкомнатная будет, а ему пришлось в однушку в Кукуево перебираться, это ж на дорогу много время уходит, да и тесновато, масштаб не тот.
-А, ну, на хитрую задницу всегда находится...
С горы скатились три пацаненка на великах и понеслись к ним наперегонки.
-Во, Валь, махновцы появились, ничего ведь не боятся! Слышь, а у меня ведь есть велик лишний. Я его погляжу, цепь подтяну, педали смажу, и будет твой Лёха на транспорте рассекать по Каменке.
Пацаны подъехали, галдя все разом.
-Цыц! На первый-второй рассчитайсь! Вот теперь по номерам и говорите, первый пошел!