Однако в ту пору подобные рассуждения, особенно в теплой палатке, выглядели очень убедительно. Тем не менее, если говорить серьезно, для того чтобы сделать такие выводы, надо было бы более тщательно проанализировать, какие погодные условия складываются в это время года, насколько велико пространство открытой воды, сколько льда, снега на нем и т. д., и т. д. Все эти вопросы требовали изучения, но сама по себе идея представлялась интересной, потому что традиционный подход к путешествиям по морскому льду всегда следовал принципу «подальше от воды», и, вообще, желательно, чтобы воды было поменьше, что чаще всего случается при холодной погоде. Если же, используя каноэ, рассматривать открытые пространства воды как непременный и, более того, необходимый и желательный элемент путешествия, то это полностью меняет дело.
Насколько подобный подход мог быть оправданным в больших экспедициях, о которых мечтательно рассуждал сегодня Уилл, можно было в первом приближении судить по нашему сегодняшнему первому опыту. Это было мне совершенно ясно. В первый раз я реально на себе ощутил, что это и как – тащиться по льду с тяжелым неповоротливым каноэ.
Мы преодолели сегодня две не очень протяженные зоны интенсивного торошения. Такие зоны характерны больше для пограничных областей дрейфующего льда – областей контакта с припаем или берегом. Однако и в открытом океане таких зон может быть вполне достаточно, хотя, по уверениям Уилла, в экспедиции 1986 года они им попадались относительно редко.
Мне самому до сих пор не приходилось путешествовать по дрейфующему льду на лыжах, хотя я насмотрелся на него с борта самолетов и вертолетов. С высоты все кажется ровным, и потому у меня не было оснований оспаривать мнение Уилла. Оставалось только одно – пробовать этот загадочный морской лед, что называется на ощупь, в разных условиях и в разных районах, прежде чем делать какие-то выводы. Этим собственно мы и собирались заниматься в этой и последующих тренировочных экспедициях.
Панда и Рэй колобродили всю ночь, а поскольку привязаны они были к каноэ, то и ночь никак нельзя было отнести к разряду тихих. В дополнение к этому они еще и чихали, громко фыркая, писали на палатку, явно выманивая нас из спальных мешков, хотя могли бы догадаться, что ничего хорошего им это не сулит. Мы с Джоном не вылезли бы из мешка ни за какие коврижки даже сейчас, когда на улице было не холодно – покидать уютный мешок вовсе не хотелось.
Меня удивило поведение Уилла, терпение которого по отношению к такому неуважительному поведению собак во время экспедиции «Трансантарктика» имело четкие и вполне обозримые пределы, – Уилл безмолвствовал. При этом я не думаю, чтобы он спал. По-видимому, он руководствовался какими-то высшими соображениями. Возможно, он опасался, что если накажет собак, то они в отместку не предупредят нас о появлении белого медведя, вполне возможного в этих краях. Так или иначе, но усталость взяла свое, и я заснул.
3 мая, вечер
Половина десятого вечера, еще светло. День сегодня складывался интересно. Мы напрасно ждали Марва с ремкомплектом в девять часов – он не пришел. Не пришел он ни в десять, ни одиннадцать, да и в два часа его все еще не было.
Все это время мы провели в праздном ожидании. Я даже ухитрился позагорать на днище каноэ, несмотря на прохладный ветер.
С утра нас окружала мгла, такая же, как вчера. Однако примерно часов в одиннадцать небо немного прояснилось и выглянуло солнце. С северо-запада стал задувать ветерок.
За то время, которое мы провели в бездеятельности, ожидая возвращения Марва, вполне можно было сходить в Черчилл и постараться найти там фанеру самостоятельно. Однако время это мы провели неплохо: отдохнули, помечтали о летней экспедиции к Северному полюсу и даже успели немного поспать. Поднявшись примерно в два часа, мы решили в конце концов заняться тем, ради чего мы продирались сюда через все эти торосы с нашими каноэ.
Я даже уже успел надеть костюм для ныряния, когда на горизонте показались три снегохода, на которых в наш лагерь прибыла группа товарищей с видеокамерой, в том числе Марв, Брайан Ладун и еще два парня-эскимоса.
Привезли они две доски, которые мы незамедлительно использовали для того, чтобы восстановить оторванный полоз на каноэ Уилла. Часа примерно через полтора ремонт был закончен.