Бет несет Ками к столу. Она сменила толстовку Джека и теперь одета в узкие синие джинсы, облегающие ее бедра, и маленькую розовую майку. Она наклоняется над стойкой регистрации, чтобы поговорить с администратором, и луч солнечного света, льющийся через окно, отражается в ее рыжих волосах, окрашивая локоны в ярко-оранжевый цвет заката. У меня перехватывает дыхание. Я едва могу отвести взгляд.
Я видел Бет раньше, в вестибюле и прачечной, но по какой-то причине она никогда по-настоящему не привлекала моего внимания. Она так далека от моего типажа. Обычно я нахожу девушек в клубах или барах, но Бет кажется слишком мягкой и милой для секса на одну ночь. У нее приятная, словно яблочный пирог, атмосфера соседки, от которой у меня текут слюнки.
Пока я смотрю, она делает знак секретарше.
— Здравствуйте, — вежливо говорит она. — У нас запись на имя Камиллы Рэй.
Женщина кивает и наклоняется над столом, чтобы помахать Ками.
— Она очаровательна. Вы ее родители? — Она улыбается мне и затем застывает. Ее щеки краснеют.
Вот дерьмо. Пожалуйста, не говорите мне, что она меня узнала. Не здесь. Не сейчас. Я опускаю глаза, притворяясь невероятно заинтересованным листовками, разбросанными по столу.
Бет прочищает горло.
— Я няня этого ребенка. Полагаю, Себастьян Брайт звонил ранее?
Глаза женщины расширяются, и она кивает.
— Ах, да. Я помню. Он предупредил нас о вашей ситуации. Как вас зовут?
— Бетани Эллис.
Ее глаза снова перебегают на меня. Ее румянец становится еще ярче.
— А вас, сэр?
— Это обязательно для регистрации Ками или что-то в этом роде? — спрашиваю я.
— Эм. Нет. — Секретарша передает мне бланк. — Просто заполните это, пожалуйста. Я полагаю, вы можете не знать всех ответов, так что просто заполните все, что в ваших силах.
— Отлично. — Я заставляю себя улыбнуться. — У вас есть ручка?
— Да. Сейчас посмотрю. — Она ищет в канцелярской подставке, вытаскивает черную шариковую ручку, затем бросает на меня еще один оценивающий взгляд. — Извините, вы случайно не Рэн…
— Нет, — говорю я ей, хватая авторучку и следуя за Бет в зону ожидания. Мы оба садимся на пару ярко-зеленых пластиковых стульев.
Бет сажает Ками к себе на колени и тянется за книжкой с картинками из стопки на соседнем столе.
— Хочешь я прочитаю тебе историю? — спрашивает она Ками, которая игнорирует ее, оглядывая комнату огромными глазами. Бет это не останавливает. — Это одна из моих любимых, — говорит она, открывая книгу. — Очень голодная гусеница. Классика. — Она начинает читать вслух, откидываясь на спинку стула. Наши руки соприкасаются.
Я сглатываю, глядя на желтый бланк. Он двусторонний, и в нем, должно быть, не менее шестидесяти вопросов. Крепко сжимая авторучку, я вписываю имя Ками, дату рождения и пол. Затем я просто смотрю на напечатанные слова, пока все буквы не расплываются.
Я не могу прочитать большинство вопросов. Шрифт крошечный и выцветший. Весь бланк выглядит так, словно его напечатали на принтере с заканчивающимися чернилами.
Ради всего святого.
— Все нормально? — спрашивает Бет, заметив мое замешательство.
— Что мне отмечать тут? — Я тыкаю пальцем в бумагу наугад. Она смотрит.
— Замечали ли вы отклонения в развитии или обучаемости, отметьте «да» или «нет». Она слишком мала, чтобы мы могли ответить на этот вопрос. — Она хлопает в ладоши Ками. — Разве не так? Ты еще слишком маленькая!
Ками хихикает.
Правильно. Конечно. Я ставлю галочку в поле «Нет». Бет заглядывает мне через плечо.
— Милый, ты неправильно написал ее имя. Там должно быть одно «м» и два «л» — Она ерзает на стуле. — Подожди, ее свидетельство о рождении у меня в сумке. — Держа Ками одной рукой, она вытаскивает лист из сумочки. — Держи.
Я киваю, мое лицо горит, когда я вношу поправку. Я неправильно написал ее чертово имя. Господи, Бет, должно быть, думает, что я полный идиот.
Внезапно по коридору разносится детский крик, доносящийся из одного из кабинетов врача.
Я поднимаю глаза.
— Что за ху… что это было? — спрашиваю я.
Бет в настоящее время разыгрывает сцену, где очень голодная гусеница ест буквально все, черт подери, и притворяется, что грызет хвостик Ками. Крик раздается снова, громкий и испуганный, а она даже не реагирует.
Я сажусь, тревога пробегает по мне.
— Бет.
— Хм?