Кримон долго не раздумывал.
— Что ж, в данных обстоятельствах дракона можно счесть в большей степени угрозой населению, нежели уликой в деле. Если его не отвезти в горы, взрослая особь дракона может учинить беспорядки. Предполагаю, что это можно предотвратить, если доставить детеныша к родителям. Однако предупреждаю, что вы должны будете выступить свидетелями против Эрилона. Поэтому вы нужны мне живыми и невредимыми.
— Все будет хорошо, — пообещал Тим. — Вдвоем мы справимся.
— В таком случае удачи. И не задерживайтесь.
Мы поднялись н ноги и удостоились чести пожать на прощание руку зеленокожего принца-гоблина. В этот миг я подумала, что хотя внешне Эрилон больше соответствует моим представлениям, все же именно Кримон — настоящий Прекрасный Принц, благородный, самоотверженный, честный и смелый.
Взобравшись в седло, гоблин помедлил и сказал:
— Я рад, что в моем родном институте учатся такие смелые студенты. Для меня честь иметь знакомство с вами.
Мы зарделись и промямлили что-то приличествующее в ответ. Кримон развернул коня и направился на юг. Жеребец Эрилона, чья уздечка была привязана к задней луке седла Кримона, последовал за ним. Так процессия из двух лошадей и двух всадников (один из которых по-прежнему находился без сознания) двинулась на юг.
Я опустила Бурана на землю, и втроем мы отправились за лошадкой Тима, Ночкой. Она мирно выщипывала из стылой земли остатки травы. К седлу были приторочены небольшие сумки с едой и водой, но мы все же вернулись и за моим рюкзаком — не пропадать же добру. Чтобы немного отдохнуть, мы неторопливо пошли пешком, ведя Ночку на поводу.
— Как мы найдем драконицу? — спросил Тим.
Я пожала плечами.
— Скорее всего, она найдет нас сама. А пока что Буран укажет путь — смотри!
Дракон действительно скакал в траве вперед нас, полностью оклемавшись от пережитого. Он уверенно вел нас куда-то на север, и я не сомневалась: он знает, где его мама.
— А ты не боишься, что драконица нами поужинает? — засомневался Тим.
— Подавится, — усмехнулась я. — Нет, не боюсь, честно. Я уверена, что Буран ей все объяснит… ну, своим, телепатически-драконьим методом.
После недолгого молчания я сказала:
— Посол Эрилон… он ведь только купил Бурана. Но кто его продал? Кто добыл его и положил среди грядок для передачи Эрилону?
— Да, насчет этого… — Тим посерьезнел и отвернулся, словно не мог смотреть мне в глаза. — Это Лерой.
— Что-о-о?! — воскликнула я. — Не может быть! Как?! Он ведь… но…
Я не могла себе представить, чтобы наш старый-добрый Лерой был контрабандистом. Я подозревала, что у него много талантов и на самом деле он не такой простак, каким кажется, но чтобы так…
Тут я заметила, что у Тима трясутся плечи.
— Ах ты, шутник несчастный! Обманщик! — воскликнула я обвиняюще, но сама засмеялась, и мне полегчало. — Но кто все-таки это сделал?
Тим отсмеялся и пожал плечами.
— Принц Кримон сказал мне, что это один из охранников, прибывший вместе с дворянами на бал. У них есть несколько зацепок, которые проверяют остальные полицейские. Не волнуйся, его поймают.
Я согласно кивнула.
Оставшуюся часть дня, до самых сумерек мы шли молча. Это было не то неловкое, напряженное молчание, когда не знаешь, что сказать, а приятная тишина, молчаливый разговор, не требующий слов. Я машинально переставляла ноги, думая о своем, и не заметила, как стемнело. Мы остановились на ночлег. Я занялась лошадкой, сняв с нее весь груз и стреножив, а Тим набрал воду в мелком ручье и собирал ветки для костра. Буран нетерпеливо прыгал вокруг, дожидаясь своей очереди поучаствовать в деле: в глотке у него бурлил огонь, готовясь вырваться. Наконец, Тим сложил костер, получившийся намного аккуратнее, чем у меня, и ветки сразу занялись, когда Буран ополоснул их огнем.
Мы поужинали и легли спать на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Буран растянулся между нами. В стороне пофыркивала Ночка.
Сон был мирным и долгим. Я проснулась, когда солнце уже стояло высоко над горизонтом, и костер совсем потух. Тим проснулся чуть раньше меня и сидел, подслеповато щурясь. По утрам он был похож на ежа: глаза едва открывались, волосы торчали по все стороны. Мы умылись в ручье, позавтракали, оседлали Ночку, затоптали за собой кострище, двинулись в путь.
Буран по дороге становился все больше и больше взволнованным. Он снова прыгал впереди, иногда подскакивая повыше и паря на слабых крылышках, и уже делал успехи в полете: он мог продержаться в воздухе несколько минут. Мы с Тимом по очереди ехали на лошади.