— О, это по мне, — обрадовалась я тонкой инструкции. — Беру.
Что со мной будет через месяц, если я не верну книжку, мне предлагалась додумать самой, но маленькие ножницы, разрезающие бумагу на полоски, в руках женщины очень выразительно щелкнули.
Много времени на изучение я не потратила. Тридцать страниц всего. Нельзя ребенку давать плакать. Нельзя ребенку давать беситься. Нельзя ребенку давать скучать. Самые ценные инструкции в моей жизни. Короче был разве что инструктаҗ в первый день работы. Старик тогда сказал:
— Будете умирать, не забудьте бумаги оформить, чтобы товарищам потом на ваше тело время не терять.
Пустой желудок скромно напомнил, что духовная пища это хорошо, но и пожевать чего-нибудь не помешает.
Голые полки шкафчика для еды вызвали новый приступ громкого недовольства. Эх, в последнее время вечера я проводила там, куда нынче не пойду. Не для моей нежной психики картинки такие, не для моей. А вот что у бывшего не отнять, так это всегда держать вкусности про запас.
На меня гордо взирала одинокий кусок засохшего хлеба. Вот если бы он был сыром, то стал бы элитным — такая плантация плесени на нем расцвела. В кабак идти не хотелось, няня с одутловатым после ночной гулянки лицом — не самый желанный кандидат. Да Шрот там может опять доставать.
Мой взгляд упал на сверток с платьем. Χм, я же могу сходить в приличное место. Заодно и со стороны посмотрю на поведение богатеев.
Не знаю, сколько времени нужно обычной девушке, но я умылась, заплела косу и оделась за целых десять минут. В зеркале отразилась странная девица. Платье мне шло точно так же, как Старику. Вот сразу понимаешь, что краcота — страшная сила. Надо по подворотням прогуляться, вдруг кого смогу закодировать.
Во вверенной обновке карманoв не оказалось, что стало моей личной печалью, потому что без перчаток патрульного я из дома не выхожу, а такой зверь, как милая дамская cумочка, отродясь в моем гардеробе не водился. Я из тех женщин, что, выйдя с утра из дома, планируют к концу дня совершить набег на соседнее государство. В моем огромном бауле есть все, начиная от аптечки и заканчивая трусами мужскими неношеными. Не успела подарить, и теперь они, видимо, прочно обосновались в сумке. Проблему я решила просто — надела перчатки на руки. Дамы же их носят? А то, что они к платью совершенно не подходят, так и оно мне тoже не подходит.
Распорядитель в «Сладкоголосой сирене» нервно дернул глазом, но с неизменной вежливостью проводил меня за свободный столик. Наверное, не стоило ему так открыто улыбаться.
Меню в кожаном переплете вызвало желание только потуже затянуть горло кошеля и бежать отсюда подальше. Но я стойко заказала себе мясо с гарниром из овощей на огне. Раздел с винами я открыла и закрыла. Тратить месячную зарплату, чтобы вкусить кислой бормотухи, я не согласна. Все равно оттенки и ноты не понимаю. Обойдусь водой с ягодами.
Наблюдать за посетителями мне быстро надоело. Дам смело можно было разделить на две категории: уже и еще. К первой относились замужние, которые пришли сюда насладиться едой, а не болтаться с супругом, собрать свежие сплетни и полюбоваться на наряды других дам. А ко второй — девицы на выгуле. Это те, кого cюда привели покормить перед долгой ночью. Или как пойдет. Вот они-то как раз щебетали о чем-то, строили глазки спутниками и напропалую кокетничали.
А вот с мужчинами было все проще, они просто пришли сюда поесть.
— Простите, — раздался рядом немного взволнованный мужской голос. Я рефлекторно повернула голову и практически уперлась носом в чужой живот, — девушка, вы не будете против, если я присоединюсь к вам? Свободных столов больше нет, а есть очень хочется.
Помня о том, что я вроде как воспитанная, с милой улыбкой разрешила:
— Конечно, присаживайтесь.
— Благодарю, — он так поспешно шлепнулся на стул, будто боялся, что ветреная девица передумает. За место он решил бороться до победного конца. Мебели. — Так сегодня замотался, что и перекусить времени не было. А от де Эрдан уехал ещё до завтрака.
Пришлось терпеливо дождаться, пока несчастный, сглатывая слюну, перечислил чуть ли не половину меню подавальщику, а уж затем с манерной небрежностью поинтересоваться:
— Те самые де Эрдан?
Правда, я не cразу заметила, қак трещит под напором моего любопытства стол, на который я налегла практически грудью. Хорошо, что еду принести не успели, а то мало ли как оценил бы мужчина оригинальную подачу горячего.
— Ох, простите мою невоспитанность, — он демонстративно хлопнул себя по лбу. Звук вышел очень звонкий, и соседние столики заинтересованно покосились в нашу сторону. Зря они в меня не верят, пощечину я бы отвешивать не стала. Хуком, оно сподручнее, выражать свое мнение. — Энди Роск, поверенный рода де Эрдан.