– Нет… – шепчу я.
Кирилл не слышит меня – он стаскивает бретельку бюстгальтера с моего плеча.
Тварь видит его руки на моем теле, и её рот раскрывается, словно дыра, открывая моим глазам черную бездну внутри. Тело содрогается, позвонки на спине твари выворачиваются, и жуткая мерзость неестественно выгибается, стелясь по потолку.
– Нет… – говорю я громче.
Кирилл отрывается от моей груди, поднимает на меня глаза и смотрит:
– Что случилось?
Он ЭТО не увидит. Он не поймет, не заметит ЭТО, даже если ОНО сползет ему на спину.
Я опускаю глаза и давлюсь словами:
– Я не могу…
Кирилл дышит, как локомотив. Кирилл на взводе и с трудом понимает слова:
– Что? Что случилось? – он пытается сосредоточиться, но это слишком сложно, когда вся кровь отлила от головы и ухнула между ног. – Напугалась?
Мерзкая тварь выворачивается и льнет к потолку – хруст позвонков – и её шея ломается, поворачивая голову так, что тварь смотрит на свою собственную спину – единственный глаз косится на спину Кирилла. Тварь подергивается, тварь судорожно сжимается и отрывает руку от полотка, протягивая её к парню…
Я толкаю его:
– Нет!
Моих сил не хватает и он лишь слегка отклоняется назад:
– Ты чего?
– Я не могу… – шепчу я.
Поднимаюсь, хватаю Бредового и тащу с кровати, пытаясь не смотреть наверх:
– Уходи.
Он поднимается на ноги и только теперь замечает мелкую дрожь, что колотит мои руки.
– Танюха, ты чего?
– Я передумала. Я не смогу. Не получится у меня… в общем, тебе надо уйти!
– Ну ладно, ладно, я понял, – он примирительно поднимает руки в жесте «расслабься», а хрень стекает с потолка на кровать, где секундой раньше лежали мы и садится на неё, как собака, раздвинув ноги и поставив руки между ног по стойке смирно. Она в полуметре от нас, но Кирилл приписывает дрожь в моих руках себе. – Ты чего так испугалась? Ты думаешь, я тебя насиловать буду?
Я думаю, нам обоим сейчас свернет шею неведомая фигня в полуметре от нас!
– Пожалуйста, уходи! – я едва не плачу.
– Ладно… – говорит он.
Его глаза недоуменно смотрят на меня, а дыхание все еще не восстановилось от возбуждения, но он послушно берет свою толстовку, бросает финальный взгляд и направляется к выходу из комнаты.
Чем я думала, когда отправляла на выход единственного человека, который потенциально мог бы защитить меня? Не знаю.
Просто, откуда-то, я знала, что произойдет дальше.
За шаг до того, как Кирилл дотягивается до дверной ручки, черная тварь срывается с места и перелетает через всю комнату, приземляясь на стене рядом с дверным проемом с мерзким шлепком куска тухлого мяса, складываясь, как паук. И пока медлительный и, по меркам твари, совершенно слепой Кирилл берется за ручку, её вытянутое лицо в паре сантиметрах от его плеча. Кирилл ничего не видит – Кирилл просто открывает двери и выходит в коридор второго этажа, а мерзость, подрагивая всем телом, подергивая конечностями и головой, неслышно и очень быстро, вышвыривая из реальности кадр за кадром, спускается на пол и идет за ним.
Собираюсь ли предупредить его?
Нет.
Но прежде, чем уйти, прежде чем оставить меня, тварь поворачивается и смотрит на меня единственным глазом.
А затем с громким хлопком закрывает за собой дверь.
***
Я уже не бегу, но иду очень быстрым шагом. Меня трясет, но это последствия пережитого, так что должно пройти. Должно. Дорога безлюдная, но это только до поворота, а там дальше много людей, и я ускоряю шаг, чтобы побыстрее оказаться в их водовороте. Сейчас мне уже не так страшно, но дома оставаться я не могу – мне всюду мерещится черная тварь, в каждом углу, за каждым поворотом, в каждом скоплении тьмы и сгустке мрака.
Что это вообще такое? Откуда оно взялось? Что за тварь такая и что ей нужно от меня?
Мои шаги по дороге слышны, как глухие удары барабанов – раз, два, раз, два.
Что она может мне сделать? Вот это, пожалуй, главный вопрос? Она вообще реальна?
Я вспоминаю парту блондинки и скользкую слизь, капающую с её сумки.
Еще как реальна!
Твою мать. Мать твою!
Узкая улица вливается в широкий поток людей и машин. Слава Богу. Я шагаю уже не так быстро, сердце успокаивается и дрожь в руках уже практически не видна. Затравленным зверем я озираюсь по сторонам. Люди меня не замечают – они спешат по своим делам, и я не вхожу в зону их интересов, поэтому я для них невидимка. Быстро пересекаю огромную стоянку перед торговым центром, рассекая потоки людей, идущих мимо в разных направлениях. Я иду к центральному входу, но мне не туда, я прохожу мимо, чтобы добраться до огромных ворот с торца здания. Я огибаю стену, заворачиваю за угол, и мне в лицо светит яркая вывеска: