========== 31. ==========
Возвращаться в родные места тяжело. И далеко не так приятно, как об этом любят говорить.
Никакого тебе “дышится легче, из головы выветриваются все плохие мысли, ноги сами несут по памятным местам…” Бред.
Может, так и чувствуешь себя, когда, уехав в большой город учиться, возвращаешься с результатом. Когда смотришь на свое прошлое новым, мудрым взглядом, и, гордо подняв голову, говоришь:
“Вот она я. Отучилась, стала крутым специалистом, устроила свою жизнь. Победила дракона, спасла свое будущее. Теперь можете хвалить меня и восхищаться мной.”
А еще лучше, если ты смог зацепиться в том же большом городе, который принято хаять и ругать в городках поменьше, но о жизни в котором все втайне мечтают, найти работу, жилье, богатого мужа, и в родные места приезжаешь на время. Привозишь подарки друзьям и знакомым, вспоминаешь с ними за чашечкой чая беззаботные школьные годы, а потом уезжаешь в то место, которое уже смело можешь назвать своим домом и еще некоторое время сокрушаешься, что “там так легко дышалось…”
Но все совсем иначе, если возвращение на малую родину - это бегство. Если попытка пробиться оказалась неудачной, и ты, с видом побитой собаки, стучишься в родной дом, надеясь, что примут. Что не прогонят. И грудь сжимает то ли от тоски, то ли от унижения, то ли от осознания того, что возвращаясь, ты признаешься в своем бессилии.
Никто напрямую не говорит тебе, что ты неудачник. Что вы! “Бедный ребенок! По крайней мере, ты попробовала. Ну и что, что не получилось. Ну, не всем дано…” И эти сочувственные вздохи тетушек, которые тебя помнят еще с тех времен, когда ты пешком под стол ходила. И обязательно укажут, что тогда ты была совсем без штанишек.
Только во взгляде отчетливо читается чувство превосходства над тобой, а сзади догоняет злорадный шепот. И плевать всем, что не выперли, а сама ушла, что алкоголь на дух не переносишь, а для того, чтобы залететь, нужно хотя бы иногда заниматься сексом. Теперь ты - главная тема на несколько недель, пока не произойдет что-то достаточно масштабное по местным меркам, чтобы затмить твое позорное возвращение.
Теперь Китнисс понимала Джо, которая, не поступив, решила не возвращаться в отчий дом. О своих родных Джоанна особо не распространялась, но Кит знала, что в гости она к ним не ездит. Их точками соприкосновения была часть зарплаты, которую Мейсон посылала каждый месяц домой, и один телефонный разговор с мамой, сразу после получения ею денег.
Еще одним открытием для Китнисс стало то, что твои бывшие одноклассники, которые не стали испытывать судьбу, а остались в родном городе и пошли куда-то работать, почему-то считали, что своим поступлением ты хотела нанести им личное оскорбление. И для них твоя неудача - это повод открыть лишнюю бутылочку пива в выходной и, ехидно посмеиваясь, выпить за вселенскую справедливость.
Именно перед таким человеком стояла Китнисс в ожидании вердикта.
За неделю она успела оббегать все фирмы, пообивать пороги всех предпринимателей, у которых могла бы быть вакансия для нее. Ничего. Ноль без палочки. Мало того, что никому не нужен был экономист, каким бы умным он ни был - издавна в двенадцатом было принято вести дела всей семьей, и бухгалтерию в том числе, - даже на роль продавца за прилавком она не подошла. Все говорили, что понимают ее ситуацию, с радостью бы ей помогли, но… Это но заканчивалось то информацией о том, что свободных мест нет, то молчанием и разведенными руками. Только во взгляде каждого отказавшего читалась мстительная мысль, что так ей и надо.
Китнисс понимала их. Не хотела, но не могла заставить себя не понимать.Теперь она для них чужая, не званная приживалка. Поселилась в чужом доме, да еще и чужое рабочее место решила заграбастать, когда для своих не всегда их хватает.
Сегодня был последний шанс. Ее бывший одноклассник выкупил милое кафе “У Сэй”, в которое Кит с семьей часто заходила за мороженым, и превратил его в полукафе, полустоловую и полубар. Днем это место пользовалось спросом у шахтеров, отработавших свою смену и мечтавших о дешевой и горячей еде, а вечером… у тех самых шахтеров, которые хотели расслабиться за рюмочкой такого же дешевого, как и еда, пойла, и потискать горячую девчонку.
Гордон Пиггинс еще в школе оправдывал свою фамилию - он был довольно полным мальчиком, у которого из карманов всегда торчали надкушенные булочки или батончики, засунутые туда заботливой маминой рукой, поэтому часто подвергался нападкам других детей, которые, кроме как “свиньей” его и не называли.
Китнисс, обычно не участвовавшая во всеобщей травле, не могла мысленно не признать, что сходство с животным, давшим Гордону фамилию, с возрастом стало только сильнее.
Живот плотным валиком свисал через ремень брюк, а щеки медленно, но верно, наползали на маленькие поросячьи глазки. Которые сейчас с интересом шныряли по телу девушки.
Грузно опустившись в кресло, Гордон перевел взгляд на резюме. Как будто при устройстве на должность официантки оно нужно было! Длинные ноги и смазливое личико - вот и все резюме. Но еще в школе Эвердин отличалась своей правильностью и дотошностью, так что текст, расписывающий все ее достоинства, занимал целых две страницы, исписанные аккуратным женским почерком.
Переведя взгляд обратно на Китнисс, Гордон шумно сглотнул и начал “собеседование”.
- Китнисс! Давно не виделись! Как столица?
От этого, повторяющегося с одной и той же интонацией всеми потенциальными работодателями вопроса, Китнисс уже хотелось завыть. Но нельзя. Гордон - ее последняя надежда.
- Стоит, - Кит попыталась выдавить из себя улыбку, хоть немного похожую на милую, - а как у тебя дела? Смотрю, под твоим началом заведение старушки Сэй процветает? Вот что значит толковый руководитель.
Лесть. Вот что требовалось всем этим людям. Им нужно было чувствовать себя выше Китнисс Эвердин, нужно было увидеть ее униженной и отчаявшейся. Как бы противно Кит не было лукавить, но за неделю бесплодных поисков работы она мастерски научилась угождать этому противоестественному желанию горожан. Пускай радуются, от нее не убудет.
Гордон расплылся в широкой улыбке. “Малышка Эвердин знает, как угодить мужчине. - Потирая потные ручки под столом, Гордон усмехнулся своим мыслям. - Надеюсь, не только словесно.”
- А есть ли у тебя опыт работы?
Этого вопроса Китнисс страшилась больше всего. Будь ты хоть семи пядей во лбу, на работу тебя не возьмут без этого самого опыта, чтоб он провалился.
- Нет. Не совсем. Я несколько месяцев подрабатывала нянькой у очень своеобразного… ребенка. Выработала привычку молчать и улыбаться в любой ситуации и с самым раздраженным клиентом. А остальное… я быстро учусь. - Китнисс не хотела, чтобы последняя фраза прозвучала так жалобно и умоляюще. Но, черт возьми, ей была необходима работа! Любая. Если она ни на что больше не годна, только таскать подносы и выслушивать пьяные комплименты своей пятой точке - то так тому и быть. Деньги не пахнут, а любая работа - лучше, чем ее отсутствие.
- Ну, как ты учишься, уже весь городок в курсе, - Гордон гаденько ухмыльнулся, а потом и вовсе захохотал, из-за чего щеки покрылиь рябью. - Когда сможешь выйти?
- Хоть сейчас. - Китнисс неосознанно сжала руки в кулаки. - Я буду хорошо работать, ты же знаешь меня, Гордон, я все делаю на совесть.
- Надеюсь. - Задумчиво потирая руки, новый начальник девушки произнес. - Сегодня учишься, а завтра выходишь на смену. Работаем с десяти до двух, график два через два. Форму возьмешь на складе. Вопросы?
- Нет, нет. - Для убедительности Кит покачала головой. - спасибо, Гордон.
Ну и плевать, что работать придетя больше, чем положено по закону. Главное, что работа, вообще, есть, а значит, с голоду они не умрут.
Это заведение можно было смело назвать “Баром утерянной надежды”. Сюда устраивались те, у кого не было другого выбора. Такие, как Китнисс. Или Крессида, к которой девушку прикрепили для обучения.