— Что стоишь? Помоги!
Андрей неловко поглядывал на нас.
— Сядь сзади и обними! Просто держи! Дай успокоиться.
Мальчик взвыл, раненым зверем, когда его плеч коснулись мужские ладони. Он обхватил пальцами руки ребёнка, не давая двигаться. Освободившись, что есть силы прижала голову рычащего мальчика к своей груди и стала гладить спутанные волосы. Только бы не укусил. На ум пришла колыбельная, которую мне в детстве пела мама. И я затянула, безбожно фальшивя.
Спи, дитя мое, усни!
Сладкий сон к себе мани:
В няньки я тебе взяла
Ветер, солнце и орла.
Улетел орел домой;
Солнце скрылось под водой;
Ветер, после трех ночей,
Мчится к матери своей.
Ветра спрашивает мать:
"Где изволил пропадать?
Али звезды воевал?
Али волны всё гонял?"
"Не гонял я волн морских,
Звезд не трогал золотых;
Я дитя оберегал,
Колыбелечку качал!"
Так мы сидели невесть сколько времени. Минуты медленно текли одна за другой. Руки онемели в однообразной позе, майка на груди намокла, от стекающей со рта Никки слюны и неприятно липла к телу.
Скоро силы мальчика иссякли, и он перестал трепыхаться, затем и вовсе обмяк бессильно уронив голову. Адреналин схлынул. Я чувствовала лёгкое тёплое дыхание на своей груди и мерное биение детского сердечка, постукивающее в область солнечного сплетения. Переглянувшись с растерянным Андреем, я шёпотом попросила его отпустить ребёнка и устроила вялого Никки на своих руках, словно младенца.
— Ещё. Пой. Красиво. — послышалось тихое, и мальчик обхватил меня за талию тонкими ручонками.
Растроганно всхлипнула и пригладила, отливавшие на солнце рыжиной, локоны. Когда его подстригали в последний раз?
— Давай Никки мне! — растерянный Андрей протянул руки.
Похоже, он даже не задумывался, что истерику можно успокоить лаской. И зачем тогда нужны эти непонятные лекарства. Малыш остро нуждается в любви и понимании. Нельзя давить на ребёнка силой. Строгость, конечно, нужна в определённых случаях, но и она не должна выходить за рамки разумного. Ребёнок не собака, чтоб следовать приказам.
— Нет. — покачала головой. — Пусть уснёт.
Мы молчали, каждый думая о своём. Андрей, стоял лицом к статуе и что-то тихо рассказывал погибшей женщине. До меня доносились обрывки фраз, но слов было не разобрать. Да и зачем оно мне нужно. Я ощущала себя лишней в этот момент и мечтала поскорее уйти отсюда.
Убрав влажные, спутанные волосы со лба мальчика, несколько секунд любовалась, как тихонько дрожат короткие пушистые ресницы. У основания они были совсем рыжие, выгоревшие. Успокоившийся Никки всё ещё вздрагивал и всхлипывал во сне. Маленький ангелочек. Погладила грязную щеку.
— Никки уснул? — на моё лицо упала тень.
Подняв глаза, увидела, что, напротив скрестив руки на груди стоит Андрей.
— Вроде да. — прошептала.
Андрей в ту же секунду опустился на колени, пачкая дорогую ткань брюк. После ухода Кабанова он так и не переоделся. Белоснежная рубашка была расстёгнута до середины груди и в вырезе виднелись короткие тёмные волоски. Опустила глаза. Никогда не нравились волосатые мужчины. А тут засмущалась.
— Давай его сюда. — мужчина протянул руки.
Осторожно придерживая голову спящего ребёнка, передала его в руки отца. Когда чумазая щека коснулась широкого мужского плеча, Никки зарычал. Да что ты будешь делать. Опасаясь, что малыш проснётся принялась гладить худенькое плечико.
— Тише-тише. Всё хорошо.
Рычание стихло. Но когда я убрала руку, всё повторилось.
— Ты его успокаиваешь. — грустно улыбнулся мужчина. — Иди рядом и не отнимай рук. Он меня боится. Даже во сне. — печаль скорбной складкой легла промеж его бровей.
До дома мы шли долго. Мне приходилось всё время идти рядом и касаться ладонью Никки. Он вернулся клубком в осторожных объятиях отца, обхватив себя руками и прижав колени к груди. Словно защищался. Бедный мальчик. Сколько же ему пришлось пережить. Если мои пальцы ненадолго отрывались от его плечика, Никки начинал беспокойно ворочаться и порыкивать.
В узких ходах зелёного лабиринта, шагая чуть позади, так что моя грудь плотно прижималась к спине Андрея, я чувствовала обжигающий даже сквозь рубашку жар. У него случаем не температура? Может нужно изолировать отца от ребёнка? Спросить мужчину напрямую было неудобно. Сообщу об этом Розе Васильевне. Пусть разбирается.
Когда несколькими минутами позже миновав круглый лабиринт мы вышли потайной тропой к дому я раздосадовано поджала губы. Всего в двух метрах от тех кустов, сквозь которые я продиралась вслед за хвостатой девушкой был неприметный проход. Вот же. В тот момент, я не замечала ничего, кроме мелькающего рыжего хвоста.