Илона была удивлена, увидев Вадика на пороге, но ничем этого не показала. Он объездил три принадлежащих ей салона красоты, прежде чем ему сообщили, что хозяйка вот-вот должна приехать. Ждать пришлось недолго, едва за дверью послышался властный голос, он направился навстречу матери, входящей в кабинет.
— Что случилось, Вадим? — осведомилась Илона, передав модное пальто помощнице.
Пригладила пышные волосы, глядя в большое зеркало, и с явным удовольствием осмотрела себя в новом платье.
— Это правда?
— О чем ты? — невозмутимо поинтересовалась женщина, продолжая прихорашиваться.
У Загорского возникло непреодолимое желание ударить её. Оно, естественно, посещало его множество раз за прошедшие годы, но он сдерживался, всё-таки понимая грань дозволенного. Илона умела довести до белого каления кого угодно, между собой они ссорились очень часто, причем, как правило, начинала она. Сегодня Вадим решил, что очередная пакость матери с рук не сойдёт, слишком много лет она третировала не только его, но и всех окружающих.
— Что ты забрала из сумки Эльвиры? — холодно спросил он, наблюдая за нею в отражении.
Изящные пальцы Илоны замерли у виска, правое веко нервно дернулось — верный признак того, что она испугалась.
— Не понимаю… — высокомерно фыркнула она, и снова принялась взбивать прическу.
— Я повторяю, мама, что ты украла у неё? — чеканя слова, произнес Вадим.
Она обернулась, смерила его убийственным взглядом, и язвительно хмыкнула.
— Нажаловалась, дрянь… — выплюнула сквозь зубы, окончательно теряя самообладание. — послушай, Вадик… Что бы, там не пела тебе эта стерва, я делала только во благо вам! Тебе и твоей жене. Таня, разумеется, была бесхребетной и безвольной, но даже она поняла, что семья это главное. Если бы у неё не обнаружили бесплодие, я бы никогда не пошла на это. Да!
Илона вызывающе вскинула голову.
— Да, милый, я отобрала у твоей ненаглядной Эльвиры ребенка, потому что он принадлежал нам. Сонечка — наша, она плоть и кровь твоего брата! Они не имели никакого права на неё!
— Так ты всё давно знала. — обвиняющим тоном прервал он, почувствовав, как в душе всколыхнулась ярость. — ты знала, что Эля мать Сони, и посмела обманом заставить её отца отдать тебе девочку! Вы всех обманули, ты и Таня… Заранее спланировали, пока я торчал в СИЗО! Как ты додумалась до такого чудовищного поступка?! Лишить мать её ребенка и отдать мне, убедив, будто это моя дочь! Это преступление, мама! Ты преступница!
— Не кричи на меня. — с достоинством оборвала она, обиженно выпятив губы. — не я одна участвовала в этом. Михаил тоже приложил к этому руку!
Вадим саданул кулаком по зеркалу, его сжигало бешенство. Эльвира оказалась права, его мать настоящий монстр, у неё вообще нет сердца. А он вел себя, как последний дурак, прогнал Элю, оскорбил своим недоверием и скептицизмом. Голова шла кругом.
Илона расширенными глазами смотрела на трещины, расползшиеся по амальгаме. Искаженное десятками отражений лицо её напугало, и она суеверно перекрестилась, попятившись от зеркала. Метнулась к сыну, схватила за сжатый кулак, сочившийся кровью, и захныкала:
— Вадик, Вадюшка, милый… Боже мой, ну не надо, прошу… Ты же мечтал о дочке, вспомни, как вы с Таней хотели ребенка. Разве мать могла сделать что-то во вред своему сыну?! Ну, что могла дать Сонечке эта твоя…Эльвира. Она вела аморальный образ жизни, её интересовали только развлечения. Да, я хотела защитить вас с Соней от этой… От этой авантюристки, я выкрала у нее проклятый тест. Я боялась, что она заберет у нас Сонечку и исчезнет. Вадик… Кровь у тебя. Ты порезался.
— Оставь ты меня! — взревел он, отпихнув её, и яростно вытер окровавленную руку о штанину. — ты так ни чёрта и не поняла, мама?! Ты с ума, что ли, сошла, когда задумала эту аферу?! Кто дал тебе право ломать чужие судьбы и распоряжаться моей?!
Она догнала его у выхода, умоляюще заглянула в побагровевшее лицо.
— Вадик… — со страхом пролепетала, побледнев. — ты куда? Ты… Ты к ней, да? Прости меня. Прости-и-и… Что? Ну, что мне сделать?
Он глубоко вдохнул, тщетно пытаясь подавить злость. Головная боль снова вспыхнула, и он глухо застонал, прислонившись лбом к колоде.
— Ты свое дело уже сделала. Самое лучшее для тебя сейчас — пойти к Эльвире и раскаяться во всём. Она, возможно, не станет даже слушать и не простит. Я бы не простил. Ты понимаешь, что натворила?!
Она сникла, хотя Загорский совсем не был уверен, что искренне чувствовала вину за содеянное. Наверное, когда-нибудь они смогут вновь вернуться к нормальным отношениям, и он забудет о вероломстве матери, но сейчас ему хотелось быть подальше от неё. Её стараниями он потерял двух самых дорогих девчонок, и совершенно не представлял, как теперь поступить.