— Все готово, миледи.
Похоже, на меня действительно возлагаются большие надежды, если прислуга не считает иномирянку-рабыню ровней себе. Я поблагодарила молодого человека, и слуга вышел, бесшумно закрыв за собой дверь.
— Доброе утро, милорд Мартин, — улыбнулась я спящему человеку. — Надеюсь, вам хорошо спалось?
Разумеется, мне никто не ответил, и я сказала:
— Давайте умываться.
Вчера мне показали, как работать с артефактами, и, покрутив в ладонях ярко-красный шарик, я обнаружила, что тело спящего волшебника действительно очень легкое. Снять одежду оказалось нетрудно. Я вынула из одного пакетика серебристую губку, а из второго — банку с белым порошком, который пронзительно пах ландышем, и, высыпав его на губку, принялась неторопливо протирать тело Мартина. Кожа была ровной и гладкой, без родинок и шрамов, губка плавно скользила по ней, и я никак не могла избавиться от смущения. Я против воли представляла, как Мартин берет меня за руку и осторожно, словно боясь спугнуть, прикасается губами к губам, как эти изящные пальцы неторопливо тянут шнуровку платья и стягивают ткань вниз, освобождая грудь, а потом накрывают соски…
— Интересно, есть ли совы в этих местах? — негромко спросила я, пытаясь избавиться от обжигающих мыслей. Хорошо, что никто не видел моего раскрасневшегося лица и не знал, какой жар сейчас разливается по телу. Я провела губкой по животу и, решительно вздохнув, насыпала порошка на ладони и нерешительно взялась за член.
Кто бы мог подумать, что мое непосредственное знакомство с мужским достоинством будет именно таким… Я аккуратно провела пальцами по стволу, стараясь не думать о том, как Мартин занимается любовью, и как бы мы могли делать это вдвоем, пытаясь не обращать внимания на тонкую кожу и крошечную прозрачную каплю, что выступила на головке, не думая…
Чужие пальцы стиснули мое запястье. Я взвизгнула, попробовала вырваться и отбежать — не вышло, ноги отнялись от страха. Мартин сел на кровати и блеклым невидящим взглядом скользнул по комнате. Дыхание, что срывалось с губ, было прерывистым и хриплым, и мне казалось, что я слышу, как гулко колотится его сердце.
— Милорд Мартин? — позвала я. Пальцы впились в мое запястье еще сильнее, и Мартин прошептал:
— Кто ты?
— Дора, милорд, — ответила я. — Ваша сиделка.
Мартин обернулся ко мне, и слепая муть в его глазах стала рассеиваться. Он выпустил мою руку, и несколько мгновений мы просто смотрели друг на друга. Я не знала, что пугает меня больше: то ли то, что Мартин пришел в себя, то ли совершенно недвусмысленная эрекция.
— Позови Энцо, — прошептал Мартин и уткнулся лицом в ладони.
Конечно, суматоха была просто невероятная. На мгновение мне показалось, что замок сошел с ума — залы, комнаты и лестницы накрыло восторженными возгласами, слуги толпились у дверей спальни, стремясь хоть одним глазком увидеть хозяина, а те, кому это уже удалось, радостно открывали бутылки шипучего вина — выпить за здоровье милорда.
Господин Энцо смотрел на Мартина с такой искренней любовью и заботой, что у меня замирало сердце. Я устроилась в углу спальни, подальше от всеобщей суеты, и смотрела, как Мартин очень медленно и осторожно надевает тонкую белую рубашку. От моей помощи, равно как и от помощи домоправителя, он отказался, гневно сверкнув темными глазами:
— Я не ребенок, чтоб меня одевали. Я вполне способен справиться со своей рубашкой.
— Как вам будет угодно, милорд, — подчеркнуто уважительно произнес господин Энцо.
— Сколько я спал? — спросил Мартин, и на бледных щеках появились мазки румянца, словно он боялся услышать ответ.
— Два с половиной года, милорд, — ответил господин Энцо.
Мартин негнущимися пальцами застегнул первую пуговицу и бессильно уронил руки на колени. Его губы дрогнули, словно он хотел что-то сказать и не мог, а в глазах появился тоскливый влажный блеск. Господин Энцо бросил взгляд в мою сторону, и я неслышно подошла к Мартину и принялась застегивать его рубашку. Сейчас он не сопротивлялся. Он выглядел слишком растерянным, чтобы спорить.
Должно быть, он представить не мог, что все настолько плохо.
— А Инга? — негромко спросил Мартин, посмотрев на свою руку — туда, где когда-то было обручальное кольцо. — Где моя жена?
— Инга получила развод у его величества и уехала, — сухо ответил домоправитель. — Два года и четыре месяца назад.