Дима вывел меня к кафе — почти пряничному домику под весёлой оранжевой крышей с белыми стенами, разрисованными узорами-завитушками. Можно и внутрь не входить — я впечатлилась. Могла б, открыв рот, ходить вокруг, разглядывая фасад.
Внутри — ещё краше: воздушные занавески из нежно-жёлтой органзы с золотыми искрами, беленькие столики и стулья, весёлые, разрисованные чьей-то талантливой рукой, стены.
Пока я разглядываю помещение, Иванов делает заказ.
От запаха кофе я готова захлебнуться слюной. Кофе пахнет шоколадом и горчинкой. Как я люблю. Помнит?.. Столько лет прошло. Но Димка всегда умел замечать мелочи и помнить никому ненужные детали.
Я делаю глоток, жмурюсь. На языке растекается очень правильный вкус. Затем запускаю ложку в розовый шарик мороженого. Есть ещё фисташковый и лимонный. Интересно, тоже помнит? Я люблю фисташковое, а шариков — три. И все с разными вкусами. Но фисташковое есть. Помнит или совпадение?..
— Вернёмся к нашему разговору, — о, да. Целеустремлённый Иванов. Глупо было подумать, что он повёл бывшую подружку в кафе просто так, по старой дружбе.
— Я не хочу быть няней, — говорю ему прямо, чтобы никак нельзя было по-другому трактовать мои слова. — Дети — это не моё. Я не педагог и вообще… ноль опыта. Так что прости: я шла получить совершенно другую должность.
— Но ты её не получила, — звучит это жестоко.
С губ рвутся обвинения, но я себя сдерживаю. Делаю вид, что мне пофиг. Лениво ковыряюсь в мороженом — вкусно неимоверно. Я не успокоилась, но сделать вид, что остыла, — всегда пожалуйста. Потом у меня будет время грустить и вздыхать.
— Да. Бывают в жизни огорчения, — меланхолично киваю и стараюсь на Димку не смотреть. Не знаю, чего хочу больше — любоваться им или ложкой в лоб запустить. Зачерпнуть бы вон того, лимонного совершенства, и припечатать ему между глаз. Может, не таким деловым станет. Или вазочку на идеальный костюм опрокинуть — пусть обтекает и ругается.
— Мне нужна няня, — включает заевший патефон Димка.
— Я это уже слышала, и ответ мой не изменился, вне зависимости, что тебе нужно, дорогой.
Я сказала это на автомате. Будто жена я ему, а он — мой муж, и мы ссоримся, пытаясь достучаться друг до друга. Сказала и осеклась. Я не имею права…
Чего там я ещё не имею, додумать не успела.
— Двойной оклад руководителя отдела продаж, — выложил аргументы на стол Иванов.
Однако… — поперхнулась я мороженым, и великий Скрудж Макдак взвился внутри меня в ошеломительном прыжке. В том самом, когда доллары из глаз вылетают. Он что, так охренел или отчаялся?
4.
Анна
— На кой я тебе, Дим? — всё же попыталась отвоевать собственную независимость. Рабство дышало в затылок. Вило лассо, чтобы, заарканив, не оставить выбора.
— Мне. Нужна. Няня, — он, наверное, думает, что я плохо слышу или туго соображаю.
— Ну так найми. За такие деньги можно найти золотую няню, что будет в реверансах глубоких склоняться при твоём появлении и ноги тебе целовать подобострастно.
Димка хмыкнул. Видать представил, как я перед ним раскорячиваюсь. По глазам видно, о чём он думает, гад.
— Не помогает, — сообщает он злорадно, и в уголках его губ рождается хищная улыбка. Лучше не смотреть на его губы. У меня внутри всё сжимается и ёкает. — Я ж тебе уже сказал: ты восьмая.
— У тебя там что, отряд самоубийц засел в доме?
— Нет, — неожиданно обижается он, — всего два ребёнка. Спасуешь, Варикова, перед двумя пацанами?
— Ты меня на «слабо» не бери, Иванов, — огрызнулась я. — если я восьмая, значит дело пахнет керосином, а твои два ангелочка способны чёрта из ада выдернуть, рога повыкручивать, хвост подпалить и, пятак на задницу натянув, сказать, что так и было.
— Мне уже нравится ход твоих мыслей, — сладко вздохнул он. — Восьмая!
Звучало это так, словно я его восьмая жена в гареме.
— Оговорочка! — сердито буркнула я и с тоской посмотрела на подтаявшее мороженое. Самое время испортить идеальный костюм, если этот гад не перестанет надо мной издеваться.
— По Фрейду, — охотно подхватывает Димка и добавляет: — Значит так, Варикова, ты место руководителя ещё хочешь?
Я сделала стойку. Я хотела, конечно. Кто ж так легко отказывается от мечты? Только не я.
— Для этого нужно ограбить банк, поезд на скаку остановить, заняться промышленным шпионажем, взорвать вселенную и найти лекарство от рака?
— Нет. Всего лишь побыть няней для моих сыновей.
— Какая жалость! — отодвинула я от себя креманку подальше, чтобы не натворить бед. — А я-то думала, готовилась к подвигам, шею вымыла… Прости, Иванов, мой ответ не изменился. Я не могу быть няней. Это не моё, прости.