— Ваш отец запер меня в подвале! — зло произношу я, захлебываясь слезами.
— Правильно. Я тоже запру тебя где-нибудь, — холодно говорит Амир, поднимая на меня тёмный взгляд, — давай поднимайся. Хватит лить слезы.
— Вы бездушный монстр… — я замолкаю и ахаю от испуга, потому что ко мне подскакивает та самая огромная собака размером с телёнка и принимается обнюхивать моё лицо. Я люблю собак. Но не после того, как они пытались меня сожрать — поэтому я обмираю, не закончив гневную тираду.
— Вон! — рычит на неё Амир, и пёс, повизгивая, уносится, не переставая вилять обрубком хвоста. Я с тихим стоном поднимаюсь, потому что колени тоже саднит, а на леггинсах зияют дырочки. Хочу поскорее уйти отсюда, пусть и снова попаду в лапы этого жуткого человека, который похитил меня. Главное, что не в пасть собаки. Это намного, намного хуже.
Я выпрямляюсь, и Амир кивает в сторону ворот. Делаю шаг, и в ступню отдаёт боль — видимо, повернула, падая. Так я и ковыляю дальше, припадая на ногу, пока неожиданно не взмываю вверх, вмиг оказавшись на руках у Амира.
Ой, мамочки. Душа уходит в пятки, пока я пораженно смотрю на этого монстра, положив по инерции ладошку на мощную грудь. И тут же быстро убираю ее, испугавшись.
— Медленно идёшь, — произносит Амир, поймав мой взгляд.
— Я ногу повернула. Отпустите, пожалуйста, я дойду.
— Не бегала бы — не подвернула тогда.
Я чувствую себя маленькой, хрупкой статуэткой в его руках. Мелькает странная мысль — за что Мирослава вышла за него замуж? Это был договорной брак? Её продали? Украли? Говорил ли он ей ласковые слова? Почему-то мне не верится, что этого человека можно за что-то любить. Он равнодушен и холоден, как машина. Если б я была его женой — повесилась бы перед первой брачной ночью.
— Амир!
Я вздрагиваю. О, Господи, только не его отец. Меня начинает колотить от страха, только от одного голоса. Амир останавливается и поворачивается к нему. Я впервые замечаю, насколько они похожи: черты лица, манера держаться, телосложение и даже голос. Почему я сразу не поняла?
— Мои ребята уведут её, отпусти, — равнодушно произносит отец Амира, будто говорит не обо мне, а о какой-то вещи, — сам пройди в дом.
«Нет»— молю мысленно я, — «никуда меня не уведут! Лучше уж я буду притворяться женой Амира, пусть хоть запрет меня в комнате, я как-нибудь найду потом способ убежать и спрятаться так, что меня никто не найдет. У Мирославы же удалось!»
— Нет, — просто произносит Амир, и я вдыхаю, — ей надо к врачу. Прости, вечером приеду.
— Оставь, говорю. Это теперь не твоя забота.
— Она все ещё мне жена. Поэтому это по-прежнему моя забота. — приподнимает брови Амир. Если бы я говорила с его отцом, то уже давно пищала бы, как мышка, от его жёсткого голоса. Но тон Амира абсолютно ровный.
Отец Амира подходит к нам и я сжимаюсь на руках у мужчины.
— Она опозорила нашу семью, — резко произносит он, сверкнув глазами, — её закопать мало! Если не хватает духу избавиться от гулящей девки — я это сделаю. Найдём тебе нормальную жену, покорную и тихую.
— Я сам с ней разберусь. Хорошего вечера, отец.
Лицо мужчины мрачнеет, словно в душе у него поднимается буря, когда Амир разворачивается и уходит со мной на руках. Я лежу, ни жива ни мертва. Дом его отца, который мог бы стать мне тюрьмой, отдаляется и вскоре скрывается за оградой, оплетенной виноградными лозами.
Амир подходит к машине, возле которой дежурит Лысый. Можно сказать, я даже немного рада им. Кажется, у меня развивается Стокгольмский синдром.
Лысый открывает дверь, и меня сажают внутрь. Я пытаюсь откинуться на сиденье, охаю, потому что спину жжет, будто я ею по асфальту проехалась, смотрю на запястье и понимаю, что ко всему прочему швы тоже разошлись.
Амир садится напротив, машина трогается. Я жду, когда он начнет высказывать мне все, что думает о моем побеге или угрожать… но он молча смотрит за окно. Это-то и пугает больше всего.
Но людей, от которых хотят избавиться, ведь не носят на руках? Только эта мысль немного снимает напряжение. Впрочем, следующая заставляет меня снова беспокойно ерзать по сиденью: есть и другие неприятные способы наказать человека за непослушание. Вряд ли мне понравится, если сейчас из одного подвала я попаду в другой, пусть и Амир перенесет меня туда таким же способом.
— Не ерзай. Раздражает, — слышу я голос Амира, — и телефон сюда давай.
Чтоооо?!
Я опускаю взгляд вниз. Если пристально смотреть мне прямо в декольте, то, конечно, можно заметить серебристую полосочку гаджета.