Вот только сейчас, вновь увидев хозяйку квартиры, я понял, что Эдмон Дантес и его судьба, вовсе не является причиной моих злоключений…
— О, господи, как вкусно пахнет! — причина моей бессонницы стояла в дверях кухни и куталась в спортивную кофту. Я невольно перевел взгляд на ноги в коротеньких шортиках и сглотнул. Изящные ножки просто притягивали взгляд, а воспоминание о ночном разговоре и маленькой неловкости заставляли думать не о том. Вот вам и приплыли… Она мне нравилась, и я был в ней заинтересован… Меня это совсем не радовало…
Ну и когда вот я последний раз такое испытывал к женщине? Нет, конечно, после развода у меня были подружки — девчонки из байкерского бара, где я иногда проводил время с приятелями. Несерьезно, скорее просто снять напряжение и хорошо провести время, да и они не требовали большего. Так цветы, конфеты и мелочи иногда, не то что им это было надо, просто приятно. Энар, настоящее имя она мне так и не сказала, одна из крайних* моих любовниц, на мой подарок в виде коробки конфет просто засмеялась, обозвала «последним романтиком» и велела не тратить времени на ерунду, ибо она ждет не подарков и заводила меня не для того.
Вот так и убивают желание строить всякие отношения. Сейчас же, я чувствовал себя мальчишкой, который в первый раз увидел полураздетую женщину — интерес и восхищение, и что-то еще, что мне сложно описать словами, но это больше чем простая эротическая фантазия…
— Я думала, что все проспала и это Дарья колдует над обедом. А вы и блины готовить умеете? — с искренним любопытством поинтересовалась хозяйка, подходя ближе, заспанная, лохматая снова вызывая желание защищать. Я же вспомнил про блин, что уже хорошо прожарился и грозился сгореть.
— Мама еще в детстве научила, — пояснил, обжигая пальцы о горячее творение из теста, блином это уже назвать сложно, скорее тонкий сухарь… — Но до нее мне еще далеко.
— Вы уже гений, Василий, такую гору напекли, — женщина зевнула и посмотрела на часы. — Господи… Только шесть утра, во сколько же вы встали?
— Я не ложился… — сознался я, заливая новую порцию теста на сковородку. — Не мог уснуть, а потом осталось спать не больше часа, выспаться мне уже было не судьба. Я решил, что лучше заняться делом.
— Как можно не спать? — удивилась Евгения опять зевая. — Мне вот иногда, кажется, я способна проспать сутки.
— Это потому, что вы совсем себя не бережете, вы же спали чуть больше двух часов.
— Работа такая, — снова оправдалась многодетная мать. — Я даже не помню, когда последний раз была в отпуске.
— А это вы зря, — я посмотрел на женщину снова отвлекаясь от готовки на ее ноги и полураздетый вид. Она хоть понимает, что я мужчина? Нормальный, здоровый, к тому же одинокий мужчина. Руки распускать не буду, но вот за мысли я не ручаюсь.
Работа, Вася, работа, — напомнил себе мысленно и вздохнул. Она просто еще не проснулась, успокоил я себя, замечая неосознанный взгляд. Взрослая женщина должна понимать последствия своего поведения и явно делает это не специально, и не желая меня ни дразнить, ни оскорбить, скорее просто мне доверяет и это должно, наверное, льстить…
— Вам кофе сделать? — быстро переключился от прекрасных ног, на более насущные проблемы.
— Да, если вам нетрудно. Не представляю даже, как я сегодня отработаю, — Евгения наконец-то отошла от меня и села за стол, подбирая под себя одну ногу устраиваясь на стуле. Вот никогда бы не признал в этом домашнем существе железную леди.
— Думаю, как всегда, — сомневаться в ее способностях я не то что не смел. Я знал, что она точно отработает так, что никто и не заметит ни морщинок около глаз, ни усталый взгляд…
Такие не показывают слабость, моя мать была такой же… Хрупкая маленькая женщина, взвалившая на себя небо, пока атланты курят в сторонке… Она тоже делала все, чтобы у меня было достойное детство, порой забывая о том, что в нем неплохо бы быть и ей…
Вот же, я тряхнул головой, и что вот вдруг вспомнил?
Потому что Евгения мне ее напоминает? Не уверен, маму мне сложно представить в офисе руководящей огромным коллективом. Хотя директор школы из нее вышел замечательный. Да и учитель тоже, правда, ушла она на пенсию не потому, что хотела, а коллеги выжили… А оставшись без любимого дела, быстро угасла… И мой боевой одуванчик, миниатюрная кудрявая женщина, быстро поник и пропал… Врачи так и не сказали ничего внятного ни про резко обнаруженную болезнь, ни про то, что лечение так и не помогло… Она словно не хотела жить сама, все чаще вспоминая про отца в последние месяцы жизни…