Я возмущённо фыркнула, с силой вонзив вилку в ломтик сладкого перца. Но воздержалась от комментариев, решив, что еда важнее какого-то там идиота, возомнившего себя великим Дон Жуаном. Правда, стоило мне сосредоточиться на прекрасном вкусе сыра, оттенённого лёгкой луковой горчинкой, как ОН подал голос.
— Вангую, Воронов. Твой подкат с Раем опять не оценили, да? — и столько ехидства было в его голосе, что я снова фыркнула. Только теперь уже от смеха и поспешила спрятать мстительную улыбку за чашкой чая, как раз оставленной официанткой. — А я тебе говорил, меняй подходы к женщинам, меняй.
— Нормальные у меня подходы, — недовольно буркнул этот Воронов. И махнул рукой в мою сторону. — Это просто она странная! Какая девушка в ответ на комплимент закажет всё меню в кафе за твой счёт?!
И столько неприкрытого негодования, столько обиды было в голосе моего «кавалера», что я не выдержала, выпрямилась и сощурилась, ткнув в него вилкой с наколотой на неё маслиной:
— Слушай, когда ты вытащил из шкафа с нафталином, этот чёртов подкат, я молчала. Я промолчала, когда ты сел за мой столик, с какого-то перепугу решив, что это уместно. Но когда ты нагло, беспринципно и совершенно необоснованно сожрал… Именно, что сожрал! Так вот, когда ты сожрал мой десерт, моё терпение лопнуло, — зло выдохнув, я отправила в рот несчастный овощ и с усилием прожевав его едко уточнила. — И вообще, в каком месте на мне висит объявление «Познакомлюсь с парнем: быстро, дёшево, сердито»?!
Высказалась и на душе как-то легче стало. И еда приобрела особый, неповторимый вкус, который в сочетании с мягкими нотками мяты в чае наполнял мою бедную душу умиротворением. Я даже всерьёз задумалась над тем, чтобы сжалиться над несчастным и оплатить половину будущего счёта, но…
— Ну здравствуй, моё ночное приключение, — от этого вкрадчивого, мягкого тона захотелось извиниться и сбежать куда-нибудь подальше, хотя бы в туалетную комнату. А от насмешливо-цепкого взгляда светлых глаз вдоль позвоночника промаршировал очередной табун довольных мурашек.
Я сглотнула, проклиная свою нервную систему, заводившуюся в последнее время чуть ли не с пол оборота. И всё же растянула губы в милой улыбке, прохладно протянув в ответ:
— И тебе не хворать, мой ночной кошмар.
— Эротический? — вскинул бровь этот гад, беспечно стащив стул у соседнего столика и усевшись рядом с Вороновым.
— Ты себя переоцениваешь, — я возвела глаза к потолку, украдкой внимательно разглядывая своего знакомого-незнакомца.
Узнать его было не сложно. Голос, манера говорить, уверенный тон. Улыбка, от которой хотелось сдать все пароли и явки. И очки.
Чёртовы очки в тонкой, металлической оправе. Они сводили меня с ума в том клубе. И они же сейчас провоцировали меня на то, чтобы стащить их с его носа и наблюдать, как острое, хищное выражение лица сменяется на мягкое, открытое и совершенно беззащитное. Такое, что мой внутренний «мимимитер» просто зашкаливал и рушились все оборонительные позиции в моей душе…
Боже, Лёля, о чём ты думаешь, а?!
Глава 7
— Не поня-я-ял… — озадаченно протянул я, почесав затылок и смерив эту парочку подозрительным взглядом. — Гор, вы, что… Знакомы, что ли?
— Нет! — категорично отрезала девушка. Ещё и перекрестилась для верности.
— Да, — широко ухмыльнулся Ильин, с удобством развалившись на стуле. И протянул насмешливо, вертя в пальцах телефон. — Солнышко, ну как ты могла забыть эту невероятную ночь любви, м?
— А там что, было что запоминать? — ехидно вскинув бровь, девчонка принялась с остервенением пилить несчастные овощи на своей тарелке. Явно представляя, как с таким же воодушевлением отпиливает что-то ценное нам.
— Я оскорблён, — снова хмыкнул Ильин и вкрадчиво протянул, подавшись вперёд. — И настроен на сатисфакцию. Как насчёт свидания?
— Хм… — малышка нахмурилась, задумавшись. После чего, не менее вкрадчиво предложила. — А как насчёт сходить нафиг? Желания не возникло, нет? Я даже карту тебе дам, чтоб не потерялся. Безвозмездно. То есть — даром!
Повисшее молчание нарушал лишь стук столовых приборов. Медленно, со вкусом дожевав салат, девушка налила себе новую порцию чая и принялась придирчиво выбирать пирожное. Тем более, что официантка как раз поставила огромное блюдо с десертами посреди стола. И прежде, чем Гор успел что-то сказать, я схватил лежащий с краю эклер и задал терзающий меня вопрос:
— Так как тебя зовут, красотка?
У «красотки» дёрнулся глаз. Глубоко вздохнув, она медленно выдохнул и на пару секунд зажмурилась. После чего почти миролюбиво поинтересовалась у Ильина:
— Я всё понять не могу. У него что, инстинкт самосохранения отбили?
— Боюсь, он у него природой не предусмотрен, — невозмутимо пожал плечами товарищ. И даже не поморщился, получив ощутимый тычок кулаком в бок. — Как и склонность к моногамии, ага.
— Оу, ну да. Это многое объясняет, — почти серьёзно откликнулась блондинка. И вздохнула, нехотя буркнув. — Лёля.
— Ась? — отвлёкшись на ещё одно пирожное, я не сразу сообразил, к чему это было. И чуть не подавился, получив убийственный взгляд от белокурой нимфы напротив.
— Лё-ля, — по слогам протянула девушка, уводя у меня из-под носа блюдо с десертом. — И если ты ещё раз стыришь мою еду, мы сделаем дневную выручку этому заведению.
— Фигуру испортишь, — я попытался, было, возразить, но блеснувшая в тонких пальцах вилка недвусмысленно намекала, что её пустят в ход при первой же возможности.
— Отлично, — Лёля смерила меня ещё одним долгим взглядом маньяка со стажем и проворчала себе под нос. — Может, хоть тогда ко мне перестанут клеиться… Всякие.
— Это она о тебе, — любезно подсказал Гор. А я…
А я впервые на собственной шкуре испытал, что такое уязвлённое самолюбие. Потому что, блин! Я бабник, это факт моей биографии. И ни одна, ни одна девушка ещё ни разу не жаловалась на моё внимание к своей персоне…
До этого дня, так точно!
— А я может, не клеюсь, — наконец, отмер я и выдал до того, как успел сообразить, что говорю. — Я, может, жениться на тебе хочу!
Нацелившаяся на ещё один десерт Лёля застыла на месте, как громом поражённая. Судорожно сглотнув, она уставилась на меня растерянным, абсолютно офигевшим взглядом.
— Да ну нафиг… — хрипло выдохнула блондинка. Стремительно побледнев, она облизнула губы, покачнулась и…
Рухнула в обморок.
Первой мыслью было — духота враг мой. Второй — кажется, врач говорил что-то о давлении и о том, что нервничать мне всё-таки не рекомендуется. А вот третьей…
Третья мысль была нецензурной. Я бы сказала даже матерной. Потому что думать сонетами Шекспира, когда тебя так настойчиво и «нежно» бьют по щекам, мой бедный мозг отказывался категорически. Так что ничего удивительного, что поймав чужую руку, я открыла один глаз и хрипло булькнула:
— Совсем страх не ведом, да?!
— А я хомячков не боюсь, — невозмутимо откликнулся мой таинственный знакомый-незнакомец. И нежно так заправил мне за ухо прядь волос, мило улыбнувшись. — И я не представился. Меня зовут Игорь.
Я вздохнула и закрыла глаза, мысленно досчитав до пяти и обратно. Напомнила себе о том, что нервные клетки не восстанавливаются, что мне себя беречь надо. И только после этого решительно попыталась встать. Именно, что попыталась, к слову.
Чьи-то наглые конечности очень уж успешно вернули меня в исходное положение лёжа. А сам брюнет ещё и шикнул:
— Не дёргайся, Лёля. Сейчас приедут врачи и осмотрят тебя.
— Зачем? — я подозрительно на него уставилась, умудряясь даже в таком положении источать всем своим видом недовольство, презрение и что там ещё по списку-то. В конце концов, зря я на коллегах практиковалась, что ли? Чтоб они по одному движению моей брови угадывали направление, куда им идти?