«Жертвоприношение! Там их жрет барлог!»
Нолдо в ужасе развернулся и попер назад, сквозь плотную сердитую толпу. Образовался затор, все кричали и били несчастного эльфа авоськами и обухами топоров, но он смело прорывался к спасению от пожирания. И рассвирепевшие граждане точно бы сделали из него эльфячий фарш, если бы на выручку не пришел тот самый змей. Он остановил движение своего длинного туловища, поправил красную шапочку концом хвоста{?}[метро-фуражку😄], а потом этим же хвостом схватил эльфа за шкирку и поднёс к своей морде:
— Че встал, юродивый? Быстрее проходи, а то бабка орать будет.
Нолдо подумал, что змей — великий прорицатель. Не успел он это сказать, как откуда-то снизу родился вопль и тут же сотряс весь зал:
— А ну-ка твари остроухие, недомерки бородатые и прочие гниды-гоблины! Встали быстро в ряд с правой стороны! Проходим слева! Топоры на змея не класть и держите своих мелких говнюков за руки!
В один момент толпень чудесным образом рассортировалась по чешуйчатым ступенькам и спокойно поехала на шкуре вниз.
«Вот кто здесь явно самая главная повелительница! Вот у неё и спрошу дорогу!»
Доехав до конца и чуть не ебнувшись об замешавшегося на шкуре гнома, Келебримбор подошел к деревянной будке, где, словно старая и злая псина, сидела бабка-гномиха.
— Уважаемая владычица подземелья. Смилуйтесь! Подскажите, пожалуйста, как добраться до эатрички до Мордора?
— Карту читай, придурошный! Я тебе тут чаво, справошная что ль? Обдолбаются грибов, а потом с ранья в Мордор прут!
Келебримбор карту нашёл оперативно. Да искать-то не пришлось. На самой дальней стене разноцветными сверкающими самоцветиками были выложены линии и колечки. Эльда даже забыл, зачем сюда приперся — такая красивая была работа! А потом, когда его пихнули в спину и наступили на ногу, вспомнил. И стал разбираться.
Он долго пялил карту, которую, видать, рисовал какой-то умалишенный. Понял, наконец-то, что он сам находиться на ветке из яшмы, и на станции «Падубьё», отмечая, что это устаревшее название и вообще гномы — козлы неблагодарные. Ещё узнал, что линия из горного хрусталя ведёт до гаваней в Валинор, малахитовая — до Зеленолесья, а обсидановая в Мордор. Казалось, пустячок… на концах веток. А в середине был пиздец, состоящий из спутавшихся в один клубок линий, колец, сопряжённых станций с одной платформой и переходов, закрытых на ремонт.
Эльда совсем расстроился мыслью, что он, видать, совсем тупенький, раз с пятисотой попытки не может нихера ничего понять. Но тут его со спины кто-то по-дружески хлопнул ладонью. Келебримбор развернулся и увидел, что возле него стоят четыре орка и лыбятся самыми светлыми улыбочками, которые только можно растянуть с такими-то клыками. Только офигевший от такого наглежа Келебримбор хотел отправить их нахуй, как все четверо кинулись на него.
— Братан! Как же давно не виделись! — похлопал по плечам эльфа орк.
— Бро! Это ты что ли? Ну не узнать! — за грудь со спины эльфа обнял ещё один.
— А как вымахал! Да я тебя в пеленках видел! — третий орк взял его за талию и потряс над полом.
— А как жопу накачал! Вот молодец! В какой зал ходишь? — облапывал несчастного Тьелпэ четвёртый.
Эльф как мог выдирался из орочьих объятий, но тут внезапно самый здоровенный сказал:
— Ой, сорян. Обознатушки!
И всех орков как ветром сдуло. Нолдо перевёл дыхание, сунул руку в карман и обнаружил, что вместе с орками ветром сдуло и все его денюжки. Он убито рухнул жопой на лавочку. Келебримбор посмотрел на свою руку:
— Ну хоть Единое не спиздили, уже хорошо.
И снял колечко с пальца. Тут возник перед ним мелкий, схватил за рукав и куда потащил. Они бежали запутанными переходами, бесконечными лестницами, проехались ещё на двух подземных змеях и, наконец-то, сели в нужную вагонетку.
В начале в дико шатающемся на рельсах транспорте было, как в бочке с огурцами. Гномы в наглую распихивали всех локтями, что с учетом их роста было не безопасно для детородных органов. Так что Келебримбор быстренько смекнул, что уж лучше, набрать побольше воздуха и, не дыша, обниматься со смердящими орками. Самая бездна начиналась перед остановкой: вся эта толпень (не смотря на то, что нолдо, кстати, с ребёнком!) стремилась урвать золотое местечко под солнцем, то есть на сидухе.
«Ладно. Ближе к конечной уже будет мало народу. Никто ж особо не ездит, наверно, в Мордор».
Не тут-то было. На каждой станции в вагонетку подваливали новые вонючие орки, заразы харовцы с коврами наперевес, лопочущие и ржущие на своём непонятном диалекте «жельдэмэрэ кюшьюльдэ», те же вездесущие гномы и два испуганных хоббита, которые скромно примостились в уголоке и развернули карту с вулканом.
«Туристы, мать их, — подумал высокомерно-снисходительно нолдо. — Вечно шарятся под ногами, да зато деньгу на сувернирку и экскурсии спускают…»
Тут Келебримбор в страхе осознал, что у него самого деньжищ на эатрон нету.
— Че делать будем, мелкий? — спросил он у золотого колечка. А тот материализовал в руках маленькую гармошку.
Эльда понял задумку, глянул на свой бомжовый плащ, и кивнул колечку, что идейка может выгореть.
— Доброго дня, уважаемые вагонеточники! Хорошего настроения и счастливого пути! А у нас для вас песня в дорогу! — бодро крикнул Тьелпэ и подхватил на руки малыша. Тот принялся терзать гармонь.
И Келебримбор затянул душераздирающую композицию: «Семь колец пещерным гнооомам, для труда их горногоааа…»{?}[дада, ту самую заунывную песенку из знаменитого советского спектакля😆]
Удивительно, что хотя эльф пел унылую песню траурным голосом, а мелкий ни разу попал в ноты, и играл так пакостно, что из ушей кровь текла, но соседи по вагонетке, утирая жалостливые слёзки, полезли за мелочью в карманы. А потом какой-то очень сентиментальный гоблин даже уступил Келебримбору место. Тот резво и злобно, пока хамла не набежало, приложил жопу и посадил на коленки мелкого золотого.
Рядом примостились какие-то полупьяненькие девочки-гномихи с бантиками в волосах и блёстками в нарощенных бородах.
— Какой хороший малыш! — захотели погладить милаху девочки.
— Оно кусается! — сердито предупредил Келебримбор. В подтверждение мелкий поймал летучую мышь, случайно залетевшую в вагонетку, и отгрыз ей голову.
***Наконец-то Тьелпэ выбрался на поверхность, подставил измученное лицо лучам, как будто узник, что год не видел солнца, вдохнул чистый воздух, а потом рухнул оземь и смачно, засосно поцеловал землю. И валялся бы так еще долго, если бы не два свистка из информационного рога и из него же объявление:
«С третьей платформы отправляется эатрон «Мория-Мордор», просьба занять свои места согласно купленным билетам!»
«Мордор! Билеты!» — только и уловил Келебримбор и словно в жопу шпаренный побежал в кассу, с воплем: «Пропустите, я с ребёнком!» распихал очередь и вывалил горку медяхи перед тучной орчихой. Та принялась недовольно пересчитывать мелочь по монетке, недовольно бубня: «На паперти что ли стоял, сволочина!», сбилась и давай заново считать. Эльда с безумным видом следил за тем, как она меееедлеееенноооо, словно в кошмарном сне, перекладывает медяху из одной кучки в другую, и тут услышал среди недовольных матюгов очереди третий гудок рога. Тогда эльф подался вперёд, сунул башку в окошко и тихо прошептал:
— Там в два раза больше, чем надо, сдачу оставьте себе, я опаздываю!
Орчиха алчно мигнула желтыми глазами и протянула ему билет. Келебримбор одел кольцо на палец и помчался, очертя голову, а на бегу его догоняли проклятия: «Ещё две медяхи, тварюга!» Однако нолдо уже прыгнул на спину неспешно шевелящему лапами от перона змею-эатрону. Он с огромным облегчением уселся на жёсткую шкуру, приложил голову на кожистый выступ и только собрался поспать в неблизкой дороге, как кто-то над ухом бодро спизднул: