Выбрать главу

С Ётгатан мы свернули в поперечную улицу, ведущую к одному из традиционных увеселительных центров столицы — площади Мосебаккеторг. А вскоре уже катили по брусчатке кривого переулка.

Машина остановилась у высокого светло-зеленого дома, который заметно выделялся среди окружающих зданий. По моему впечатлению, выстроили его на рубеже веков. Богато орнаментированный фасад был заново оштукатурен, а судя по входной двери и окнам, дом недавно модернизировали. Над дверной аркой, сверкающей чистыми стеклами, красовалась золотистая девятка.

Список жильцов в парадной сообщал, что Лесслер занимал четвертый этаж. Лифт доставил нас туда быстро и бесшумно.

Начальник уголовной полиции Веспер Юнсон решительно шагнул к единственной на площадке двери и нажал кнопку звонка.

С минуту было тихо. Но вот в квартире послышались шаркающие шаги. Щелкнул замок, и дверь приоткрылась. В щелку выглянула худая заспанная женщина.

— Доброе утро,— поздоровался мой усатый спутник.— Мое имя Юнсон, я начальник уголовной полиции.

Секунду-другую она недоуменно смотрела на нас, потом поплотнее запахнула халат, широко распахнула дверь и пробормотала:

— Входите, пожалуйста.

Пройдя через темный холл, мы очутились в большой мрачной комнате с массивной ренессансной мебелью и тяжелыми портьерами на окнах. Стены забраны деревянными панелями, стулья с высокими спинками обиты золотистой кожей. У огромного окна — длинный сундук, покрытый зеленым бархатом, на нем большая оловянная ваза со свежими цветами.

Над резным сервантом висело громадное полотно в лепной барочной раме. Сюжет, вдохновивший старого голландского мастера XVII века, был более чем жуткий: нагая девушка, юная, прелестная, как роза, свежая, как парное молоко, сидела, улыбаясь черепу, который держала в руке. Улыбка девушки и белый оскал черепа являли отталкивающий, но колдовской контраст, и меня неудержимо потянуло подойти к картине, на удивление ярко освещавшей сумрачную комнату, куда темные драпри пока что не впустили утренний свет. Подойдя ближе, я обнаружил третью фигуру — на заднем плане выглядывал из-за дерева сам нечистый. Он смотрел на девушку с ухмылкой, для которой иного эпитета, кроме как «дьявольская», не подберешь.

— Мрачно, однако завораживает,— послышался у меня за спиной звучный голос начальника уголовной полиции. Несколько секунд он со странной усмешкой разглядывал полотно.

— Вы служите у директора Лесслера, верно? — неожиданно обратился он к женщине, вошедшей в комнату следом за нами.

Она кивнула и, машинально отведя со лба прядь растрепанных волос, тихо сказала:

— Я горничная.

Полицейский начальник смотрел на нее сочувственно и вместе с тем испытующе — худая, уже в годах.

— Как ни прискорбно, я должен сообщить вам, что с директором Лесслером случилось несчастье, его нет более в живых,— наконец сказал он.

Женщина оцепенело глядела прямо перед собой, потом опустилась на стул и заплакала. Веспер Юнсон сделал знак полицейскому в форме, тот подошел к ней и стал рядом. Сам Веспер Юнсон быстро пересек комнату и скрылся за раздвижной дверью, ведущей в соседнее помещение. Полицейский фотограф медленно двинулся за ним.

Я стоял в нерешительности, чувствуя себя совсем лишним, как вдруг мой взгляд упал на дверь в торцевой стене — там была лестница наверх. Когда шеф уголовной полиции вернулся, я привлек к этому его внимание:

— Видимо, там еще один этаж.

Он кивнул и тотчас направился к лестнице. Я поспешил за ним.

Мы очутились в небольшом светлом холле, обставленном матссоновской[6] мебелью: тонконогий овальный столик, вокруг него — легкие современные кресла. На светло-розовых стенах красиво сгруппированные картины. Одна из них внезапно заинтересовала меня. Это был вариант «Прислужников смерти» Дарделя[7].

Невольно напрашивался вывод, что здешний хозяин отличался при жизни весьма мрачными вкусами. Судя по всему, мысль о смерти посещала его с давних пор. Неужели он предчувствовал свою нежданную кончину?

Странный царапающий звук заставил меня повернуть голову. Приоткрытая дверь. Не оттуда ли доносится этот звук? Я на цыпочках шмыгнул к двери, но маленький усач, опередив меня, распахнул створки. И мы оба замерли на пороге.

В этой большой красивой комнате нам предстала третья картина на тот же мрачный сюжет. Только на сей раз она была реальностью. На блестящем паркете был распростерт молодой мужчина, худощавый, светловолосый, весьма элегантно одетый. А на груди у него, на светлом блейзере, виднелось большое красное пятно.