Карлссон пробормотал в ответ что-то невнятное.
— Ну ладно,— сказал я,— Исбладсвикен или Блокхусудден — какая разница… случилось-то что?
Карлссон вскочил в машину, на заднее сиденье рядом со мной.
— Сами сейчас увидите,— с таинственным видом засуетился он.— Развернитесь и езжайте обратно,— велел он шоферу.
Машина прошла несколько сот метров в сторону города, затем свернула у развилки направо и опять покатила к мысу. В слабом отсвете, озарявшем внутренность такси, я смутно различал лицо Карлссона. Маленькое, худое, глаза посажены вплотную к острому носу. На голове солидный котелок. Внезапно он словно бы сильно встревожился. И испуганно сказал:
— Десяточку-то мне, наверно, заплатят?
— Смотря что это,— ответил я.
— Черт, я ведь уже и так выложил пять крон.
— За что?
— За телефон. Тут поблизости ни одного автомата, пришлось упрашивать на автобусной станции, чтоб дали позвонить по их местному.— Он удрученно вздохнул.— А этот мерзавец, шофер автобуса, заломил пятерку.
— Посмотрим, может, что и удастся сделать,— утешил я.
Он как будто бы воспрянул духом и заверил:
— Заметка наверняка выйдет хорошая.
Машина остановилась. Любитель сенсаций одним прыжком выскочил на шоссе.
— Глядите,— живо сказал он, показывая в темноту.
Я выбрался из автомобиля, подошел к обочине. Секунда-другая — наконец глаза привыкли к темноте. Мы стояли у откоса, который полого спускался к берегу, вдали, за черным пространством воды, мерцали огоньки.
— Вы что, не видите? — загорячился Карлссон.— Вон там!
Мой взгляд скользнул по воде, замер и вперился в нечто весьма странное.
Метрах в пятидесяти от берега — а может, чуть подальше — среди кипенья волн плясал свет. Его подвижность, сила и форма наводили на мысль о северном сиянии — блеклые, трепетные переливы, размытые контуры их туманились и таяли в окружающей черноте. Постоянен был только цвет, слегка желтоватый.
— Ну что, можете объяснить? — победоносно спросил Карлссон.
Я поднял глаза. Звезды прятались под черным облачным покрывалом, и единственным источником света над нами была призрачная луна, порой выглядывавшая в разрывы туч. Но луна стояла на юге, а зарево было на востоке. Даже в ясную погоду лунный свет не мог бы дать таких бликов.
Мой взгляд обвел линию горизонта, во всяком случае, я полагал, что это горизонт. Далекие огни, мерцавшие на Лидингё, и вспышки маячков на фарватере — вот и все, другого света не видно, но к загадочному сиянию это явно отношения не имеет.
— В самом деле странно,— согласился я.
— А я что говорил! — с восторгом хохотнул он.
Я осторожно зашагал вниз по травянистому косогору, налетел на какой-то куст, но, слава богу, скамейку заметил вовремя и через секунду-другую уже стоял у воды.
Здесь обзор был свободнее, однако я не обнаружил ничего, что могло бы объяснить световой феномен. Берега Исбладсвикена, почти неразличимые, тонули во мраке, дальше на суше тоже ни огонька.
За спиной у меня скрипнул песок.
— Есть рыбы, которые сами светятся,— послышался бойкий говорок Карлссона.— Наверняка это они и есть, целый косяк. Я читал про таких в газете.
Я не ответил. Будь мы у западного побережья, дело, возможно, и объяснялось бы свечением моря, то есть массами самосветящихся одноклеточных организмов. Но здесь, в слабосоленых водах залива Сальтшён, это было столь же немыслимо, как и появление светящихся рыбок или кораллов. Все они живут в настоящих морях и океанах.
— Мы шли по дороге,— рассказывал Карлссон,— и сперва подумали…
— Кто «мы»? — перебил я.
— Мы с Ханной. Ханна — моя невеста.— Он махнул рукой куда-то в сторону дороги.— Она ждет вон там, у поворота.
Сквозь шум ветра и плеск волн издали донесся женский голос:
— Оскар! Ты здесь?
Карлссон обернулся и рупором приставил ладони ко рту.
— Здесь я, здесь! — крикнул он.— Что тебе?
— Можно мне к вам?
Он посмотрел на меня.
— Конечно, можно,— сказал я.— Сходите и приведите ее сюда. Ей небось страшно одной в темноте, да еще в такую погоду.
Оскар Карлссон нехотя поплелся вверх по склону.
А я, стоя на берегу, ошеломленно следил, как трепещет на танцующих волнах нежное зарево; внезапно по краю светящегося пятна скользнула какая-то тень. Секунда — и она исчезла, утонула в непроглядном мраке.
Весельная лодка? Похоже на то. В следующий миг я набрал в легкие прохладного ночного воздуха и раскатисто крикнул:
— Эй! На лодке!
Гудел ветер, волны с шумом разбивались о береговые камни, но ответа не было.
Странно, подумал я. Не услышать меня было нельзя, ведь лодка находилась прямо по ветру.