На миг мысли замерли. Потом молнией сверкнуло озарение — я плотно прижал конверт к письму. Проступили новые буквы, сложились в слово: «БЕЛЬВЕДЕР».
Гостиница, где живет Лео!
В доме послышались шаги, кто-то тронул замок, и тяжелая дубовая дверь отворилась. На пороге стояла молоденькая девушка в белом рабочем халатике.
— Дома ли госпожа Лесслер? — спросил я.
— Нет, она катается верхом,— ответила девушка.— Но скоро вернется. Входите, пожалуйста.
Я хотел было спросить горничную, дома ли сам управляющий, но услышал, как кто-то вошел в дом. В холле зазвенели шаги, и через секунду в дверях гостиной возникла изящная фигурка в костюме для верховой езды.
— Боже, до чего я вымокла! — воскликнула она.— И все равно, знали бы вы, Черстин…— Мэри Лесслер заметила меня и осеклась.
— Доброе утро,— поздоровался я.
Она подошла ко мне, сняла перчатку и, протянув руку, сказала:
— Вот замечательно!
— Я узнал, что вы вчера звонили, а поскольку оказался в ваших краях, взял на себя смелость зайти.
— И правильно сделали,— улыбнулась она.
Смотреть на нее в самом деле было одно удовольствие. Она была без шляпы, мокрые светлые волосы в беспорядке рассыпались по плечам. Оживленное личико тоже все в каплях дождя, на щеках играл свежий румянец, серые глаза блестели лукавством и юным задором. Я был, честно говоря, ошарашен. Никак не ожидал, что под маской опытной светской львицы, какую она продемонстрировала на допросе в квартире деверя, таится столько девичьей свежести.
— Я думала нынче съездить в наш загородный дом,— продолжала она.— Вы могли бы составить мне компанию, а заодно поснимать нашу ручную косулю. Я потому и звонила. Но в такую погоду ехать нет смысла,— Она посмотрела на меня.— Вы промочили ноги.
— Нет-нет, просто туфли отсырели,— ответил я.
Она повернулась к горничной; та уже направлялась к выходу.
— Черстин, вы не помните, где тапки, о которых мы говорили на днях?
— Я поставила их в шкаф, в маленькой комнате для гостей,— сказала девушка.
Я запротестовал:
— Баловство это! Они скоро высохнут.
Мэри Лесслер помахала хлыстом.
— Весенняя простуда еще хуже осеннего насморка,— решительно заявила она.— Переобуйтесь и оставайтесь обедать. Идемте, я провожу вас в комнату для гостей.
Она первая вышла в холл, мимо потемневшего старинного сундука, на котором тускло поблескивало большое оловянное блюдо. Внезапно остановилась, вернулась назад и взяла с блюда что-то белое. Письмо из «Бельведера». Секунду-другую, наморщив лоб, она рассматривала конверт, потом позвала:
— Черстин!
В дверях гостиной появилась горничная.
— Муж еще не приходил?
— Нет,— ответила девушка.— Но он уже в пути. Недавно звонил.
Мэри Лесслер положила письмо на блюдо и пошла вверх по лестнице. Я двинулся за ней.
— Мой муж с вечера был в Уппсале,— объяснила она.— На каком-то совещании. У фирмы там фабрика.
Мы пересекли светлый холл и очутились в небольшой комнате, где все — стены, гардины, ковры — было выдержано в красных тонах.
— Красная комната? — сказал я.
Мэри Лесслер кивнула.
— Вторая комната для гостей у нас зеленая.— Она прошла к шкафу, открыла дверцу.— Ага, вот они,— Она нагнулась, слазила в узкий шкаф, достала коричневые тапки. Выпрямляясь, задела одежные плечики, и они упали на пол. Я поднял их и хотел повесить на место, как вдруг замер. На плечиках крупными буквами стояло: «Отель «Бельведер».
Я с удивлением смотрел на эту надпись, Мэри Лесслер рассмеялась.
— Ради бога, не думайте, что мы крадем вешалки. Ее забыл здесь мой деверь.
— Ваш деверь?
Она кивнула.
— Лео Лесслер. Вы же видели его. Минувшей осенью он жил у нас целую неделю — гостиница была на ремонте.— Она скривила рот.— Заперся тут в комнате. Книгу решил писать.
— Тоже его? — спросил я, показывая на тапки.
— Кажется, да,— ответила она.— Он тут много чего позабывал, когда перебирался обратно в гостиницу.— Она кивнула на узкую дверь в торцевой стене.— Там умывальная, на случай, если вам захочется освежиться.
— Спасибо,— сказал я.
Большие серые глаза весело улыбнулись. А в следующий миг она исчезла.
Я снял мокрые ботинки, сунул ноги в коричневые тапочки. Как на меня сшиты, подытожил я довольно хмуро. У меня был сорок третий. Лишнее подтверждение, что это нормальный размер Лео Лесслера.
Я не спеша вымыл горячей водой руки, старательно причесался. Почистил щеткой костюм и вышел в верхний холл. Мой взгляд упал на встроенный в стену аквариум, обвитый каким-то пышным растением. Я подошел полюбоваться подводным мирком, а он жил за стеклом своей жизнью. Стайка полосатых барбусов сновала у поверхности среди растений, пониже в листьях и стеблях мелькали две неонки. В темном уголке задумчиво шевелила плавниками серебристая скалярия.