«Родина, род, родня, родители… Как это — не нужны??? Неужто безродному лучше?!»
Раздражать взбешенного скинхеда Тимша не собирался, оттого лишь осторожно кивнул. Впрочем, Игорь не нуждался в подтверждении.
— Л-либералы, ети их налево! «Примат личности перед обществом!» Умно завернуто, а по сути? Сдохни все, лишь бы мне хорошо жилось! Где уж тут о Родине…
Игорь задохнулся, схватил чашку. Стекло дробно звякнуло о зубы, остывший чай плеснул на рубаху…
— А купцы? — негромко спросил Шабанов, вспомнив, чьими радениями земля русская прирастала.
— Купцы-ы… — желчно протянул Игорь. — Абрамович, Березовский, Гусинский, Ходорковский? Жид на жиде! Христа продали, а о России заботиться будут? Ха!
«Дай парню волю — всю нерусь перестрелял бы! Накипело, видать…» — подумал Тимша, и спросил:
— А причем здесь Кабан с Гариком?
Налитые кровью глаза Игоря недоверчиво уставились на помора. «Издеваешься? — читалось во взгляде, — или совсем дурак?!» Похоже, возобладала последняя мысль. Игорь сел, голос зазвучал куда более спокойно. Прорезались отечески участливые нотки.
— А притом, дружок, что рыба гниет с головы. У нас тоже самое, да масштаб помельче. Поинтересуйся на досуге, кто в Мурманске самый богатый, кто деньгами рулит — вопросов и поубавится.
— Не думаю, что Гарик из жидов, — упорно гнул свое Тимша. — С деньгами у него, конечно, получше чем у меня… Но какой богатей пойдет по гаражам последнее вытрясать?
Игорь зло хохотнул. Пальцы скользнули по столу, нашарили сигареты. Неяркий огонек зажигалки мелькнул перед сжатыми в ниточку губами.
— Продолжим ликбез… — тихо пробормотал он.
Веки тяжело опустились, дыхание замедлилось — Вожак собирался с силами.
Тимша ждал.
Добела сжатый кулак, заставив вздрогнуть, грохнул по столу, перетянутой струной зазвенел страстный голос:
— Кто у нас всем заправляет? Кто для Руси хуже татаро-монголов? Жиды и черножопые! Жиды прибрали недра и финансы, черножопые охотятся за людьми. Наркота через них идет, частную торговлю под себя подмяли!
— Что делать-то? — тоскливо пробормотал Тимша.
— Что делать?! — Игорь встал, навис над сидящим Тимшей. Рука вцепилась в плечо, встряхнула, — Давить гнид, вот что! Здесь и сейчас! А если в Москве сами не справятся, мы и туда доберемся! Покуда инородцы Русью правят, хорошего не жди!
Тимша задумался. В глазах Игоря сверкнули торжествующие огоньки. Скинхед навалился грудью на стол, накрыл ладонью сжатый тимшин кулак.
— Кто сегодня к Ларисе в кафе приставал? Кто вас на бабки развел? Или ты думаешь, что «жигуль» вам случайно подставился? И свидетели просто так набежали? Ну просто борцы за справедливость!
Тимша жестко сощурился.
«Все так! Все!!! Подмяли нас басурмане! Силком не вышло — тихой сапой вкрались! А теперь русских свиньям скармливают!!!»
Перед внутренним взором, раздирая в кровь душу, протянулась печальная череда — избитые матери, изнасилованные дети, худосочные пацаны с исколотыми венами и пустыми глазами…
Доколе терпеть?! Ярость захлестнула мозг.
— Так что мы сидим?! — хрипло спросил Тимша. Глаза помора полыхнули звериной лютью. Скинхед невольно отшатнулся.
— Или патроны к ружьишку кончились? Так у меня топор не заржавел! Могу сбегать!
Игорь перевел дух, успокаивающе похлопал по плечу:
— Не переживай — и ружьишко не заржавело, и патроны не перевелись!.. Однако, выждать все-таки надо.
Тимша успокаиваться не желал.
— Чего, я тебя спрашиваю?!
Игорь усмехнулся. Хищно.
— Утра, — пояснил он. — Уроды сейчас по норам расползлись: не вылавливать же по одиночке? Не-ет! Пусть на рынке соберутся! Там скопом накроем. Ни одна сволочь не уйдет!..
Скинхед сделал паузу, испытующе глянул на Тимшу.
— Кстати, если хочешь поучаствовать, завтра, часиков в десять, подходи к бассейну.
— Не боишься чужого-то на такое зазывать?
Игорь жестко усмехнулся.
— Не боюсь. Потому как давно к тебе присматриваюсь. Или ты решил, что Ларка на мотоцикле сегодня рядом с тобой случайно оказалась? Как рояль в кустах?
Переспрашивать, причем здесь рояль, Тимше не стал, лишь неопределенно пожал плечами. Игорь понял по-своему.
— Вот именно. Проверяли тебя. Ну и подстраховывали немного. Так что завтра жду. И что-нибудь тяжелое прихвати… Да не топор — слишком приметная штука. Понял? В десять.
Тимша машинально глянул на часы. Дешевенькая китайская штамповка показывала восемнадцать пятнадцать.
— Ох ты! Я же мать в кино сводить обещал! — встрепенулся он. — Ждет ведь, а у меня и билетов нет. Не стал брать — там про содомитов…
— Ну так не переживай! — неожиданно поддержал Игорь. — Лучше духи купи. И тортик. Денег дать?
— Есть у меня, — отмахнулся Тимша. Ноги сами вынесли в коридор. — Ну, бывай! — Тимша замялся, — ты… Ларе скажи… чтоб не обижалась, что я вот так… сбежал.
Игорь по—птичьи склонил голову набок, потом заговорщицки подмигнул:
— Ладно уж… рыцарь. Передам. Можешь не волноваться.
Он протянул руку для прощального пожатия. Ладонь оказалась широкой и мозолистой.
* * *— Гляди—а, и впрямь не с пустыми руками! — Светлана Борисовна по-девчоночьи зарделась и тут же опробовала духи, мазнув стеклянной пробочкой за ушами. — Или у нас праздник какой?
— Да какой праздник… — смущенно протянул Тимша, — Захотелось купить, вот и купил. А кина путнего не нашел…
Светлана Борисовна улыбнулась, встрепала отросшую тимшину шевелюру.
— Эх ты, оболтус! Сейчас все кины одинаковые — монстры, герои и голые бабские сиськи.
Вот уж такого Тимша от Светланы Борисовны не ожидал.
— Ну ты мать сказанула! — восхищенно отметил он.
— То-то, — Светлана Борисовна небольно щелкнула его по носу. — А ты думал, что я уцененное приложение к тестомешалке? Фигушки!
Тимша беззвучно открывал и закрывал рот — слова разбежались, как учуявшие лису зайцы.
— Ужинать будешь? — смилостивилась Светлана Борисовна, — Мой руки, поедим, да чайку с тортиком… кино-то можно и по телевизору посмотреть!
Метровый экран телевизора, купленного взамен разбитого при налете, казался окном в яркий сказочный мир, где мелькали белозубые атлеты с медными тазами на голых пузах и девицы с огромными коровьими сиськами. Казалось, смотри да развлекайся… но стоило на экране возникнуть панораме берега, как Тимша оцепенел.
Сглаженные, похожие на сопки холмы… деревянные корабли с рядами мерно пенящих синее море весел… Паруса узкие и высокие, как на иолах, блики начищенных доспехов, серебро кольчуг… Десятки, сотни кораблей!
Закружилась голова, Тимша зажмурился. В голове пронеслось испуганное: «Что со мной? Почему?..» В ответ запахло йодом, соленой рыбой… у ног плеснула беломорская волна…
* * *Корабли… и войско! Бородатые сытые каянские немцы, готовые убивать поселян, насиловать девок, жечь погосты… Что-то радостно орет закованный в железо кряжистый швед. Береговая галька скрежещет под килем, через борт, разбрызгивая малосолую беломорскую водицу, прыгают воины. Сверкают обнаженные мечи… и горло перехвачено смертельным ужасом…
В голове набатным колоколом: «Свеи! Набег!»
Ведь было уже. Было! Он помнит! Почему же снова? Зачем? Снова он промолчит, и погибнет Чунин, снова, из—за него загремят кандальные цепи… Второй раз… второй… шанс?!
Понимание — словно ушат холодной воды на голову. Второй шанс. Не упустить!
Тимша глубоко, словно перед нырком к зацепившейся сети, вдыхает. Его услышат. Должны услышать!
Немчура каянская уже рядом… под коваными железом сапогами хрустит песок. На харях довольные усмешки — мальчишка затих, как напуганный птенец, подходи и бери. Голыми руками.
«Не выйдет. Хрен вам, говнюки! Хрен по всей морде!» Тимша вскакивает. Пружинисто, резко. Грудь расправлена, кулаки сжаты, на лице торжествующая улыбка. В следующее мгновение над Порьей губой разносится отчаянный крик: