Неторопливо ведя свою пегую лошадь, Лю Синь поравнялся с ним.
– Ты упоминал, что дал ему имя, – кивнул он на рысака под Тан Цзэмином.
– Его зовут Игуй, – ответил тот, проводя по черной гриве с одной лишь сизой прядью справа – почти у самого уха, – на что рысак довольно заржал и повел головой.
– Вы подружились, – настроение Лю Синя наконец-то вновь стало безмятежным.
Предвкушая скорый переход границы, он расцветал на глазах. Заразившись его настроением, все путники словно сбросили с себя заснеженные плащи, тяжестью лежащие на их плечах. И даже молчаливый спутник, сунув в рот травинку, блаженно прикрыл глаза, мирно покачиваясь в такт лошадиному шагу.
– Лошади – одни из самых верных животных. Незаменимые товарищи и братья в бою, они могут стать опорой в трудную минуту. Если уж ты приручил такого верного зверя, держись за него крепче, – наставнически произнес Гу Юшэн, подъезжая ближе. В ответ Тан Цзэмин лишь кивнул и крепче перехватил поводья обеими руками, выпрямляя спину.
Лю Синь улыбнулся, глядя на эту идиллию учителя и ученика, и тут же замер. Улыбка застыла на его лице, когда он вспомнил о книге, в которой говорилось, что генерал Гу был одним из наставников юного героя.
В последнее время Лю Синь не так часто вспоминал, что перенесся в выдуманный мир. Со временем воспоминания об этом начали затираться. Но когда он задумывался об этом, то чувствовал себя странно-неправильно. Как бы ни старался он смотреть на всех этих людей как на чей-то вымысел, у него не получалось. Они были живыми: думали и чувствовали не по чьей-то указке, не по прописанной кем-то сюжетной линии. Лю Синь знал и видел это. Люди вокруг него помогали ему, они жили рядом, делили с ним кров и еду. Они были живыми, и Лю Синь чувствовал себя живым тоже, находясь рядом с ними. Он уже не понимал, что чувствует, вспоминая прошлую жизнь. Когда он задумывался о ней, то ощущал привкус картона во рту.
Лю Синь не успел остановить мысль, поразившую его сознание будто взмахом острого меча: если бы ему предложили вернуться сейчас, в эту самую минуту, в мир, из которого он пришел, – он бы согласился?
Стиснув поводья лошади, Лю Синь судорожно бегал глазами по зеленому полю, словно ответ прятался от него в высокой траве.
«…А как же Тан Цзэмин?»
Лю Синь бросил взволнованный взгляд на мальчика рядом, который, сунув в рот колосок, щурился от припекавшего летнего солнца.
Паника почти сковала горло, когда новая мысль сменила собой предыдущую, как волна, прокатившись вмиг по встревоженному разуму, остужая и успокаивая его.
«Я же сейчас здесь. Никто не отправляет меня обратно. Это лишь мои домыслы. Все хорошо», – подумал Лю Синь.
Все хорошо? И когда это он успел решить, что все хорошо, раз возвращение в родной мир ему не грозит? От этих мыслей Лю Синь лишь отмахнулся.
Сделав еще несколько привалов, путники наконец добрались до пограничных земель. Остановившись в сумерках на холме, они увидели огни патрульного гарнизона, охраняющего границу, и его сторожевые вышки.
Лю Синь нахмурился, удерживая лошадь на месте, чтобы идти в шаг с Гу Юшэном.
– Почему нельзя дать людям просто уйти отсюда? Почему всех держат здесь, словно скот? – спросил он.
– Люди в империи думают, что все в этих землях обезумело. Помнишь питона, что повстречался нам в том лесу? – Гу Юшэн перевел на него взгляд. Увидев кивок, он продолжил: – Леса кишат этими тварями, но так было не всегда. Ты ведь знаешь о том нападении демонов, верно?
– Ну… – почесал Лю Синь затылок, – в общих чертах.
– После этого все живое в лесах подверглось какому-то… проклятию, мутировавшему их. Это не коснулось людей, однако путь в империю был отрезан. Перед нами последний лес, – Гу Юшэн кивнул на лесополосу впереди, за которой мерцали огни. – Зная, во что превратились животные, кто бы из соседних городов империи рискнул пробраться ради призрачной надежды на спасение выживших?
– Но это неправильно! Неужели императорская гвардия не справилась бы с кучкой зверей? Серьезно? Почему его величество так поступил? – негодование так и кипело в Лю Сине. Перед глазами встало худое и изможденное лицо мужчины, который, узнав, что император покинул их, лишь скорбно улыбнулся.
– Вот и мне интересно, почему он так поступил, – тяжелым голосом ответил Гу Юшэн, прищурившись.
Переведя внимательный взгляд с Лю Синя на Тан Цзэмина, едущего впереди, он сказал:
– Кстати, не распространяйтесь по прибытии в империю о том, что видели на Севере и где были. Это опасно. К тому же для некоторых людей, побывавших в той битве, это может оказаться ударом, поэтому не болтайте.