И вот на следующее утро, не успели мы толком отплыть, он смотрит на меня и говорит:
– Насколько я понимаю, Квош, ты взял Наоми в жены. Разве ты не знал, что нужно спросить у меня разрешения?
– Не знаю уж, Босс, жена ли она мне, – ответил я. – Когда женятся – идут в церковь.
Интересно, что он на это скажет?
– У англичан есть для этого особое название, – сообщил он. – По английским законам, которым мы вроде как подчиняемся, коль скоро она живет в твоем доме, как будто вы поженились, она именуется твоей гражданской женой. Так что будь с ней поласковей, – улыбнулся он.
– Вы же не сердитесь на меня, Босс? – спросил я. Он только покачал головой с той же улыбкой. – А Госпожа?
– Не беспокойся, – вздохнул он. – По крайней мере, в этом мы с ней сошлись.
Затем он какое-то время смотрел на реку, и ветер задувал ему в лицо, а я следил за ним, гадая, остался ли он в добром расположении духа. Наконец я решился обратиться к нему:
– Босс, можно спросить?
– Валяй, – отозвался он.
– Тут вот какое дело, Босс, – сказал я. – Вы обмолвились, что когда-нибудь я получу вольную. Но даже если Наоми – моя гражданская жена, ей от этого никакого проку. Она так и останется рабыней. – (Босс не ответил.) – Понимаете, Босс, – продолжил я, – мне все неймется, как подумаю, что у нас будут дети.
Я-то отлично понял закон. И будь он голландский или английский – разницы никакой. Дитя раба принадлежит хозяину. И если хозяин освобождает раба, то ребенок по-прежнему его, если не отпустит особо. Вот каков закон.
Босс все еще молчал, потом он кивнул своим мыслям.
– Ладно, Квош, – сказал он. – Я подумаю об этом, но не сейчас.
И мне стало ясно, что он больше не хочет обсуждать эту тему.
Тем же днем мы сошли на берег недалеко от индейского поселения, и Босс отправился на беседу, а мне приказал ждать в лодке. Его долго не было, а когда он вернулся, то сел в лодку и велел гребцам двигаться вверх по течению. Он вроде как что-то задумал, а потому я помалкивал и занимался румпелем.
Примерно через полчаса, когда мы прошли излучину, он обратился ко мне:
– Помнишь индейских ребятишек, которых ты спас?
– Да, Босс, – ответил я.
– Ну так их мать умерла. Лихорадка.
Я не сильно беспокоился за мать, но спасти детей старался что было мочи, а потому спросил, живы ли они и здоровы.
– Да, – ответил он, – дети живы.
– Это славно, Босс, – сказал я.
Вечером мы разбили лагерь и сели есть у костра: Босс, я и четверо гребцов. Босс всегда был добр с людьми. Его уважали, но он умел посидеть с ними и переброситься шуткой. И даже если думал о чем-то другом, всегда уделял внимание своим работникам.
Босс принес хорошей еды и бочонок пива. Когда мы все съели и чуток охмелели, общество развеселилось, и надо мной стали подшучивать из-за женщин, которые якобы у меня были, а после разговор перешел на женщин вообще. Один человек со смехом признался, что боится Госпожи.
– Не хотел бы я ее рассердить, Босс, – сказал он.
А я, благо знал, что Босс и Госпожа были на ножах, подумал, что лучше бы он этого не говорил. И еще я заметил тень, пробежавшую по лицу Босса. Но тот лишь улыбнулся и произнес:
– Я предпочитаю вообще не сердить женщин.
На том и сошлись. Но вскоре он сказал:
– Ну что ж, по мне, так самое время на боковую.
И не прошло много времени, как все задремали, и я тоже лег.
Но Босс не спал. Он сидел у огня и в крайней задумчивости взирал на реку. Я помалкивал, так как решил, что он размышляет о грубых словах, которые бросил Госпоже.
Он просидел долго. Костер догорал. Над рекой стояли яркие звезды, но пробегали и тучки; чуть погодя задул ветерок и начал шуршать в деревьях – еле слышно, подобно шепоту. Шорох был мирный, как колыбельная. Прислушиваясь к нему, я начал засыпать. Но Босс не собирался ложиться.
И постепенно до меня дошло, что неплохо будет отвлечь его от дум – авось, заснет, а потому сказал:
– Прислушайтесь к ветру, Босс.
– О, да ты не спишь?
– Авось, это поможет вам заснуть, Босс.
– Может быть, Квош, – ответил он.
– Приятнейший ветерок, Босс, – продолжил я. – Он похож на голос в соснах. Вы разберете, если прислушаетесь.
Ну и он ничего не сказал. Но чуть позднее я увидел, как он опустил голову – может, и правда слушал. Какое-то время Босс не шевелился, и я решил, что он уснул. Но он затем медленно встал и глянул на меня. А я притворился, что дрыхну.
Тогда он отошел и побрел во тьме вдоль реки.
Я пролежал долго, дожидаясь его возвращения, но он не приходил. И понемногу я начал беспокоиться, не стряслось ли беды. В лесах было полно медведей, хотя Босс, надо думать, закричал бы, если бы на него напал зверь. Но затем, когда он так и не появился, я встал и пошел за ним по берегу. Я двигался очень осторожно, не издавая ни звука. Но Босса нигде не было видно. Я не хотел его звать и просто шел дальше. И одолел с полмили, когда увидел его.