— Допивайте, девчонки. Допивайте и выкидывайте бутылку.
Мы так и сделали. Берег был уже в паре десятков метров, стало мелко, мы хотели сползти с матраца в воду, но Антон не разрешил.
— Тут обломки, грязь, болото. Напоретесь на что-нибудь. Дотянем до сухого места.
Но у них не хватило сил. Громоздкий матрац застрял посреди кучи мусора и не желал двигаться. Последние несколько метров мы с Нэнси брели по колено в жидкой грязи, каждую минуту ожидая змеиного укуса, острого осколка стекла или ржавого листа жести под босой ступней.
— Прости, — сказал Антон мне в ухо. — Мы, по идее, должны были бы вас на руки… но я боюсь уронить, понимаешь? Устал. Иван тоже… Прости, ладно?
— Ты ненормальный, — сказала я горько. — Совершенно сумасшедший. У кого язык повернется вас укорять? Вы что, железные?..
Языки, надо сказать, у нас не ворочались в прямом смысле слова: жара, духота и напряжение отняли остатки сил. Поэтому, едва ступив на сушу, мы рухнули, не пройдя и нескольких шагов.
— Красавчик, — буркнул Иван, оглядев друга.
— Ага. Ты тоже.
Оба они были мокрыми и грязными с головы до ног. Кроссовки хлюпали и расползались, у Ивана в волосах запутался подгнивший стебель пассифлоры, джинсы и майки выглядели плачевно. Я вспомнила путь, который парни проделали, без отдыха толкая матрац и удерживаясь на плаву среди мусора, разлагающихся останков и дерьма, и запоздало содрогнулась. Всю дорогу над нами кружили вертолеты, один раз в отдалении прошла амфибия с гвардейцами на борту, но никто не спешил нас спасать. В одном, впрочем, вертолеты помогли — мы видели, куда они летят, и заключили, что там должна быть земля. И сейчас высоко над нами слышался гул. Толпа на острове забеспокоилась. Люди задирали головы, топтались в нетерпении, громко и горестно заплакал ребенок.
— Вертолет, — напряженно сказала Нэнси. — Интересно, сколько народу он может взять за один раз?
— Немного. Но он тут не один. Всех вывезут. Я полежу пока, ладно?..
Антон лег, пристроив голову у меня на коленях, и закрыл глаза.
В этот момент перед моим носом появились босые черные ноги, я подняла лицо к их обладателю и узнала Керима. Его длинные дреды, и раньше не отличавшиеся особой опрятностью, теперь выглядели так, точно он нарочно мазал их глиной и мазутом. Глаза опухли, толстые губы потрескались, правая рука была перевязана какой-то тряпкой.
— А, белоснежки, — сказал он неприятным голосом. — Добро пожаловать. Только травки нет. И вообще ни хрена нет, прикиньте — фокус!.. Но ничего, бэйби, сейчас прилетят вертолеты и спасут ваши белые задницы. Только наши черные задницы пойдут первыми. Это закон. Усекли?
В его голосе послышалась неприкрытая угроза.
— Да не парься, Керим, — устало сказал Иван. Он разулся и рассматривал свои посиневшие грязные ноги. — Никто и не претендует на первую очередь. Тем более, у вас там детишки…
— Пожалел, значит? — Керим нехорошо оскалил белоснежные зубы. — Благородный белый брат. Весь в дерьме, не хуже нас, грешных. Ваши белые собаки оставили нас тут подыхать…
Он все повышал голос, но его последнюю фразу перекрыл шум двигателя — вертолет снижался. Керим задрал голову, замолчал и бросился к пятачку, служившему посадочной площадкой, куда уже со всех сторон бежали люди. Какой-то подросток запнулся и упал, по нему тут же прошлись, не обращая внимания, словно на мусор под ногами.
— Тош, вставай, — сказала я испуганно.
— Не торопись, — Антон даже не открыл глаз. — Лучше уйти отсюда последними, чем покалеченными. Там сейчас давка начнется. Это закон.
Толпа неистовствовала у вертолета, люди в форме пытались удержать лезущих по головам, крики оттуда уже ничем не напоминали человеческие. Гвардейцам, наконец, удалось навести порядок, и перегруженный вертолет поднялся в воздух. Оставшиеся смотрели ему вслед в бессильной ярости и что-то кричали, потрясая кулаками, ветер, поднятый винтами гигантской стрекозы, раздувал их лохмотья, трепал волосы.
— Кино, — сказала Нэнси сквозь зубы. — У Голливуда есть любимая темка — какой-нибудь локальный апокалипсис. Вот, пожалуйста: предсказывали? Получите и распишитесь. Я слышала, «Discovery Channel» недавно как раз показывал фильм про затопление Нового Орлеана…
— Ань, ты сигареты не сберегла? — Иван потер глаза руками. — Я просто до невозможности курить хочу.