На парковке Иван небрежно указал нам на вишневый «крайслер» с откидным верхом, закинул сумки в багажник и лихо запрыгнул на водительское место — как в кино, не открывая дверцы. Нэнси радостно зааплодировала, быстро уселась с ним рядом и сразу закурила, сверкая своими синими глазами по сторонам, как ребенок, предвкушающий парк аттракционов. Мы с Антоном скромно разместились позади. Было довольно тесно: эти двое длинноногих отодвинули свои сиденья до предела, не подумав о том, куда нам девать конечности. Ну, ладно, я всего метр шестьдесят ростом, а вот Антону должно было прийтись несладко. Однако он нашел выход: подобрал ноги и сел по-турецки. Его обтянутое черными джинсами колено улеглось на мое бедро. Он отнесся к этому совершенно спокойно, зато я замерла, как птичка, и сидела, боясь пошевелиться. От волнения у меня, кажется, участилось дыхание, и к концу пути я уже готова была провалиться сквозь землю вместе со всеми своими комплексами и дурацким румянцем на щеках. Да еще, когда мы подъезжали к городу, Нэнси, все время щебетавшая с Иваном, обернулась, окинула меня взглядом и, оценив обстановку, фыркнула:
— Иван, посмотри, что твой дружок сделал с Верочкой!
Иван покосился в зеркальце заднего вида. Не знаю, что он там высмотрел, но его белые зубы сверкнули в широкой улыбке.
— Тошка, не обижай девушку! У нее такой вид, как будто ты ее под шумок невинности лишил.
Антон, до этого спокойно куривший, откинувшись на сиденье, перевел на меня взгляд своих черных глаз и молча улыбнулся. И не убрал колено. И продолжал курить, как ни в чем не бывало. Я от смущения забилась в самый угол сиденья и вжалась в дверцу. Бедро, нагретое теплым коленом Антона, горело огнем. Мы уже въехали в город и двигались по улицам на восток. Иван ловко маневрировал, обгоняя неспешно трюхающие машины домохозяек, завершивших вечерний шоппинг.
— Вывалишься, — сказала Нэнси, внимательно изучая мои манипуляции на сиденье. — Иван, у тебя дверь заблокирована?
— Что?.. Нет… А, черт!..
Дверца вдруг подалась и распахнулась. Я качнулась в сторону, не успев ничего понять, — и тут правая рука Антона взметнулась, как кобра, схватила меня за плечо и рванула к себе. Левой он вцепился в подголовник водительского кресла — я машинально отметила побелевшие на обивке длинные сильные пальцы. Иван лихорадочно работал рулем, подавая к обочине, сзади сигналили, кучка негров свистела с тротуара, а я полулежала, ни жива ни мертва, прижатая к груди Антона неожиданно сильно, и слышала, как бьется его сердце. Он был очень теплый, как печка. Иван затормозил. Нэнси, перегнувшись через спинку сиденья, силилась захлопнуть дверцу, у нее не получалось, она ругалась по-русски и по-английски, а я не решалась пошевелиться.
— Да Вера же! Очнись! Помоги мне!
Антон осторожно выпустил меня из рук, и я села, совершенно оглушенная, потянулась к двери и захлопнула ее. Мне кажется, я даже не успела испугаться. Во всяком случае, Нэнси испугалась сильнее. Всю оставшуюся дорогу она поэтому ругала меня на разные лады.
— Гимназистка, блин!.. — ворчала она, нервно стряхивая пепел. — Не может рядом с мужчиной сидеть! Девственница нашлась!
— Нью-Орлеанская дева, — негромко подсказал Антон, не поворачивая головы.
— Что-то знакомое, — Иван подъехал к парковке во дворе многоквартирного дома. — Жанна Д’Арк, кажется? Только она была Орлеанская. Вольтер, что ли, про нее писал?
— Шиллер, — Антон потянулся. — И Чайковский потом. Ну, у Веры героические приключения еще впереди. Ее, может быть, тоже воспоют. Какой-нибудь местный Шиллер.
В его голосе я услышала насмешку и страшно обиделась. Подумаешь, супермен. Спаситель. Его никто не просил меня спасать. Лучше бы я вывалилась на дорогу. Все равно все плохо… Ну, почему я всегда выгляжу особенной дурой именно тогда, когда мне хочется выглядеть принцессой?!
Мне стало так жалко себя, что слезы выступили на глазах, и мне пришлось задрать нос повыше, чтобы они, чего доброго, не выкатились — вот смеху-то было бы… Но Антон заметил. Даже не знаю, как, — он на меня совсем не смотрел. Однако в ту секунду, когда задирать голову выше было уже некуда, а слезы предательски стремились вылиться на щеки, он нагнулся к моему уху и шепнул:
— Дурочка.
Его губы скользнули по моему виску, и это было очень похоже на поцелуй.
Глава 3
— Иван! — Нэнси щелкала пультом телевизора, валяясь на диване в живописной позе: одна нога закинута на спинку, голова покоится на подлокотнике, коротенькие белые шорты демонстрируют загорелые нижние конечности во всей красе. Иван возился на кухне с миксером, добавляя во фруктовый сок мартини и лед. — Иван, ты меня слышишь?.. По телеку говорят, на нас движется ураган Катрина.