В понедельник утром в конторе Бунделкундского банка на Лотбери-стрит уже не открылись ставни, и она пребывала в сем унылом состоянии до того дня, когда перешла в руки иных, будем надеяться, более удачливых дельцов. Еще, в субботу из Индии прибыли векселя и были опротестованы в Сити. Миссис Рози и полковая дама надумали в тот вечер посетить театр, и доблестный капитан Гоби согласился пожертвовать развлечениями своего клуба, дабы сопровождать своих приятельниц. Никто из них не знал о происходящем в Сити и не искал иной причины для уныния Клайва и замкнутости его родителя, кроме обычных домашних неурядиц. Клайв в тот день не ходил в Сити. Он провел его, как обычно, в своей мастерской, чем навлек на себя недовольство жены, но зато избавился от казарменного юмора своей тещи. Отобедали они рано, чтобы вовремя поспеть в театр. Гоби развлекал дам последними остротами, слышанными в курительной "Стяга" и, в свою очередь, с интересом внимал ослепительным планам, которые Рози и ее маменька строили относительно будущего сезона. Миссис Клайв затеяла дать бал - и чтобы непременно костюмированный! - вроде того, что на прошлой неделе описали в "Пэл-Мэл" с ссылкой на газету под смешным названием "Бенгал Хуркару" - его устроил в Калькутте тот магнат, ну, помните, глава нашей индийской компании.
- Нам необходимо тоже дать бал, - говорит миссис Маккензи. - Этого ждет от нас общество!
- Ну разумеется, - отозвался капитан Гоби, а сам принялся размышлять о том, как он приведет с собой весь цвет своего клуба, и эти молодцы в парадных мундирах будут танцевать с прелестной миссис Клайв Ньюком.
После обеда - наши дамы не знали, что это их последний обед в этом роскошном особняке, - они удалились к себе, чтобы напоследок поцеловать малютку и еще раз оглядеть себя в зеркало: ведь они собирались очаровать весь партер и ложи театра "Олимпик". Воспользовавшись этим кратким отпуском, капитан Гоби отдал должное стоявшей перед ним бутылке кларета - он тоже не помышлял, что больше не пить ему в этом доме, - а Клайв сидел и смотрел на него с тем молчаливым безучастием, с каким последнее время относился ко всему окружающему. Тут доложили, что экипаж подан; дамы сошли вниз - обе в нарядных ротондах (Гоби готов был поклясться, что полковая дама, ей-богу, так же молода и привлекательна, как ее дочь), - и входная дверь отворилась, чтобы пропустить отъезжающих на улицу. Но когда они уже собирались сесть в экипаж, к дому подкатила наемная карета, в окне которой они увидели встревоженное лицо Томаса Ньюкома. Полковник вышел из кареты - его собственный кучер подал назад, чтобы пропустить хозяина, - и вот все они повстречались на ступеньках крыльца.
- Ах да, я забыл: вы сегодня в театр!.. - бросил полковник.
- Ну конечно же, папочка, мы спешим в театр! - воскликнула малютка Рози, игриво хлопнув его ручкой.
- По-моему, вам лучше остаться дома, - промолвил строго полковник Ньюком.
- Но девочка так настроилась ехать - возможно ли ее огорчать, особенно в ее нынешнем положении! - вскричала полковая дама, тряхнув головой.
Полковник вместо ответа приказал кучеру вести лошадей на конюшню и там дожидаться дальнейших распоряжений; затем, обратившись к гостю, он выразил сожаление о том, что нынче их поездка в театр не состоится, поскольку ему надобно сообщить домочадцам одно очень важное известие. При этих словах неунывающий капитан, сообразив, что его дальнейшее пребывание здесь нежелательно, кликнул кебмена, уже собиравшегося отъехать, и тот, преотлично знавший и названный клуб, и его завсегдатаев, с радостью повез туда нашего жуира догуливать вечер.
- Значит, все, папа? - спросил Клайв, всматриваясь в лицо отца и догадываясь о случившемся.
Старик стиснул протянутую ему сыном руку.
- Вернемся в столовую, - сказал он.
Они вошли в столовую, и полковник налил себе рюмку вина из бутылки, все еще стоявшей посреди неубранного десерта. Он отослал дворецкого, медлившего с уходом, чтобы, мог узнать: подавать ли барину обедать. Когда же слуга удалился, полковник Ньюком допил свой херес и отломил кусочек печенья. Полковая дама всем своим видом выражала одновременно негодование и изумление, а Рози успела тем временем заметить, что, должно быть, папочка захворал, или, может, что случилось?
Полковник взял ее за обе руки, притянул к себе и поцеловал, между тем как маменька ее, опустившись в кресло, принялась барабанить веером по столу.
- Да, девочка, случилось, - сказал полковник очень печально. - Призови на помощь всю свою силу духа, ибо нас постигло несчастье.
- Господи, боже мой! Про что вы, полковник?! Не пугайте мою милочку! восклицает полковая дама и, кинувшись к дочери, заключает ее в свои могучие объятия. - Что такое могло случиться?! И к чему так волновать нашу бесценную малютку, сэр! - И она метнула на бедного полковника негодующий взгляд.
- Мы получили самые дурные вести из Калькутты. Они подтверждают сведения, поступившие с последней почтой, Клайв, мой мальчик.
- Для меня это не новость. Я давно этого ждал, папа, - говорит Клайв, поникнув головой.
- Но чего, чего?! Что такое вы от нас скрывали? Вы обманывали нас, полковник Ньюком? - визжит полковая дама, а Рози начинает хныкать, причитая: "Ой, мамочка, мамочка!.."
- Глава нашего банка в Индии скончался, - продолжает полковник. - Он оставил все дела в страшном беспорядке. Боюсь, что мы разорены, миссис Маккензи. - И он пустился объяснять им, что в понедельник утром их банкирская контора не откроется и что нынче в Сити уже были опротестованы бунделкундские векселя на огромную сумму.
Рози не поняла и половины из сказанного, а главное, того, чем это грозит; но миссис Маккензи впала в ярость и разразилась речью, от фразы к фразе накаляясь все больше и больше. Она заявила, что отнюдь не намерена жертвовать своими деньгами, которые полковник по каким-то непонятным причинам заставил ее передоверить ему; и там будет ли, нет банк открыт, а чтоб ей их вернули в понедельник утром! И дочь ее тоже располагала своим собственным состоянием, которое завещал ей их покойный нежно любимый дядя и брат Джеймс (он бы, конечно, разделил эти деньги по справедливости, если бы на него кое-кто не влиял, - она не будет говорить, кто); так что пусть полковник Ньюком, коли он такой порядочный человек, каким себя изображает, незамедлительно предоставит ей отчет о состоянии имущества ее бесценной милочки, а с ней самой рассчитается до последнего пенса - она больше не намерена доверять ему свои деньги! А каково же ей теперь думать про их бесценного малыша, что спит сейчас наверху безмятежным сном, и про его милых братцев и сестричек, которые еще могут родиться (ведь Рози молодая женщина о, она слишком еще была молода и наивна, бедняжка, для того, чтобы выходить замуж! - да она никогда б и не вышла, кабы слушалась свою маменьку!). Так вот: она требует, чтоб законные права этого малютки (и всех последующих малюток) были обеспечены и чтоб их впредь опекала их бабушка, раз их дедушка оказался таким злым, жестоким и бесчеловечным, что отдал их деньги мошенникам, а их самих оставил без куска хлеба.