- Вся ее жизнь была сплошным испытанием, мой друг, - приговаривал он обычно. - Так не мне ли, по чьей вине пролила она столько слез, постараться осушить их?!
Разумеется, все его истинные друзья поощряли его в столь благочестивом намерении.
Читатель уже знаком с этой дамой по ее письмам, попавшим ко мне в руки чуть позднее описываемых здесь событий; моя супруга тоже некогда удостоилась чести быть представленной мадам де Флорак в Париже нашим милым другом, полковником Ньюкомом; и когда я на Рождество прибыл в Розбери, то увидел, что моя жена и дети успели уже завоевать любовь доброй графини. С женой сына она держалась отменно учтиво, хотя и несколько церемонно. Она была признательна мадам де Монконтур за великую доброту, проявленную той к ее сыну. Сходившаяся лишь с немногими людьми, графиня едва ли могла особенно сблизиться со своей вполне заурядной невесткой. В свою очередь, мадам де Монконтур испытывала перед свекровью благоговейный трепет и, будем справедливы к сей достойной даме, обожала и почитала мать Поля всем своим простодушным сердцем. По правде говоря, мне думается, что почти все так же благоговели и трепетали перед мадам де Флорак, за исключением детей: те доверчиво тянулись к ней, как бы по воле инстинкта. Стоило ей взглянуть на эти детские личики и младенческие улыбки, как глаза ее утрачивали свое обычно грустное выражение. Неизъяснимая нежность озаряла ее черты, и лицо ее светилось ангельской улыбкой, когда она наклонялась над ними, чтобы приласкать их. Ее обращение с малышами и вообще весь ее облик и манеры; ее тихая грусть; сочувствие к горюющим и жалость к страждущим; ее душевное влечение ко всем детям и похожая на муку любовь к своим собственным; какое-то полное достоинства равнодушие по отношению к земным делам, словно ее обиталище не здесь и все помыслы обращены в иной, лучший мир, - все эти качества мы с Лорой уже однажды встречали в другом человеке и любили мадам де Флорак за то, что она напоминала нам нашу матушку. В подобных женщинах добрых и чистых, терпеливых и преданных, настрадавшихся и кротких - мне видятся последовательницы Того, чье земное существование было исполнено божественной печали и любви.
Но как ни была добра ко всем нам графиня, главной ее любимицей оставалась Этель Ньюком. Узы самой нежной дружбы связывали обеих женщин. Старшая постоянно ездила к младшей в Ньюком-парк; а когда мисс Этель, что бывало теперь нередко, появлялась в Розбери, мы прекрасно видели, что им хочется побыть вдвоем, и, сознавая это, уважали то чувство, которое направляло друг к другу эти любящие души. Как сейчас вижу эти две высокие стройные фигуры: они медленно прогуливаются по садовым дорожкам и сворачивают в сторону, завидев поблизости играющих детей. О чем была их беседа? Я никогда не спрашивал. Возможно, Этель и не открывала того, что было у нее на сердце, и тем не менее ее собеседница, несомненно, знала все. Ведь женщины слышат даже невысказанные печали своих близких и врачуют их безмолвным утешением. Уже в том, как старшая обнимала на прощание свою младшую подругу, было что-то необыкновенно трогательное, похожее на благословение.
Посовещавшись с особой, от которой у меня не было тайн, мы почли за лучшее не рассказывать пока друзьям, где и в каких условиях я нашел нашего милого полковника; по крайней мере, дождаться удобного случая, когда можно будет сообщить эту-новость тем, кто действительно был к нему привязан. Я рассказал, что Клайв много работает и надеется на успех. Простодушная мадам де Монконтур удовольствовалась моими ответами на ее расспросы о нашем друге. Этель спросила только, здоровы ли ее дядя и кузен, и раза два осведомилась, как поживают Рози и малыш. Тогда-то жена и открыла мне (а я, в свою очередь, не утаю от читателя), что Этель всей душой стремилась облегчить участь своих разорившихся родственников и что именно по поручению мисс Ньюком Лора сняла и обставила ту квартиру, где, как полагала эта доброхотка, обитал сейчас Клайв с отцом, женой и ребенком. Еще жеена рассказала мне, как сокрушалась Этель, узнав о банкротстве дядюшки, и как желала бы помочь ему, да боится задеть его гордость. Однажды она даже рискнула обратиться к нему с предложением денег; но полковник сдержанным и корректным письмом отказался быть обязанным своей племяннице, о каковом обстоятельстве никогда не заикался ни мне, ни еще кому-либо из друзей.
И вот я провел в Розбери уже несколько дней, а окружающие по-прежнему оставались в неведении относительно истинного положения дел в семействе Клайва. Наступил сочельник, и, как было ранее условлено, прибыла Этель Ньюком с детьми, покинув унылый дом в Ньюком-парке, где почти не появлялся уже сэр Барнс со времен своего двойного поражения. По случаю Рождества большая зала виллы в Розбери была разукрашена ветками остролиста. Флорак прилагал все старания к тому, чтобы получше принять друзей и сделать праздник веселым, хотя, сказать по чести, он протекал довольно безрадостно. Впрочем, дети были счастливы, им хватало развлечений; они участвовали в торжествах местной школы, в раздаче бедным теплой одежды и одеял, резвились в садах мадам де Монконтур, живописных и ухоженных даже в зимнюю пору.
Рождество справляли в семейном кругу, поскольку траур не позволял мадам де Флорак присутствовать на большом съезде гостей. Поль сидел за столом между своей матушкой и миссис Пенденнис; мистер Пенденнис занимал место напротив, слева и справа от него - мадам де Монконтур и Этель. Между двумя этими группами разместилось четверо детей, на которых мадам де Флорак взирала с неизменной нежностью, а добрейший из хозяев с трогательной предупредительностью старался исполнить каждое их желание. Вид всей этой детворы умилял его душу.
- Pourquoi n'en avons-nous pas, Jeanne? He! pourquoi n'en avons-nous pas {Отчего у нас нет детей, Жанна? Отчего? (франц.).}, - говорил он, называя жену по имени.