На следующее утро в назначенный час я отправился к мисс Ньюком в дом ее брата. У крыльца мне повстречался отъезжавший из дому сэр Барнс, и злой взгляд, брошенный им на меня, не предвещал особого успеха нашему делу. Выражение лица Этель тоже не вселяло радости; она стояла у окна и суровыми глазами наблюдала за братом, который немного замешкался, чтобы отчитать кучера, прежде чем сесть в коляску и отбыть в Сити.
Мисс Ньюком, бледная как полотно, пошла мне навстречу и протянула руку. Я с тревогой взглянул ей в лицо и спросил, что нового.
- Все вышло так, как вы ожидали, мистер Пенденнис, а не так, как надеялась я, - отвечала она. - Мой брат не согласен выплачивать завещанную сумму. Он только что ушел отсюда очень рассерженный. Но это не важно. Деньги будут отданы, пусть не Барнсом, а еще кем-нибудь из нашей семьи. Ведь иначе нельзя, правда?
- Да благословит вас бог за ваше благородство, дорогая мисс Ньюком! только и мог я сказать.
- Я лишь поступаю по совести. Разве не в этом мой долг? В семье я старшая после Барнса и богаче всех, не считая его. Отец завещал нам, младшим, ровно по такой же сумме, какую миссис Ньюком назначила Клайву, а я, как вы знаете, еще унаследовала состояние моей бабушки, леди Кью. Право же, я не смогу спокойно спать, если не совершится этот акт справедливости! Вы согласны сопровождать меня к моему поверенному? Они с Барнсом являются опекунами над моим имуществом. Мне кажется, дорогой мистер Пенденнис... Вы ведь добры и изволили столь похвально обо мне судить, и вообще вы с Лорой всегда были лучшими моими друзьями (при сих словах она взяла мою руку в обе свои). Так вот, согласитесь, что будет лучше, если означенная передача совершится через посредство мистера Льюса, ну, понимаете, будто от семейства, чтобы обо мне не было и речи, правда? Тогда... тогда гордость моего милого, доброго дядюшки нисколько не будет задета.
Глаза ее наполнились слезами, а я - я готов был целовать край ее платья или любую другую вещь, которую она позволила бы мне облобызать, так меня умилила и растрогала простота и сердечность этого благородного существа,
- Милая Этель, - сказал я, - я же обещал отправиться с вами на край света, так неужели я откажусь поехать в Линкольнс-Инн?!
Мы тотчас послали за кебом и спустя еще полчаса уже здоровались с обходительным старичком мистером Льюсом в его квартире, расположенной на Линкольнс-Инн-Филдз.
Он сразу признал почерк покойной миссис Ньюком. Он вспомнил, что действительно встречал в "Обители" этого мальчика и слышал от мистера Ньюкома о его сыне, жившем в Индии, и даже самолично поддержал миссис Ньюком в намерении оставить ему что-нибудь в знак своей дружбы.
- В следующую субботу я должен был обедать у вашей бабушки с покойницей супругой. Ну как же, как же! Я в подробностях все помню, милая моя барышня. Подлинность письма не подлежит сомнению, только ведь это еще не завещание! К тому же полковник Ньюком так обидел вашего брата, что навряд ли сэр Барнс пожелает отказаться от своих денег в пользу дядюшки.
- А как бы вы сами поступили в подобном случае, мистер Льюс? - спросила Этель.
- Гм!.. Ну зачем вам знать, как бы я поступил в подобном деле?! отозвался старый адвокат. - По чести сказать, мисс Ньюком, я бы, пожалуй, оставил все как есть. Мы с сэром Барнсом, сами изволите знать, не очень-то любим друг друга. Впрочем, как поверенного вашего отца и многолетнего друга и советчика вашей бабушки, а также и вашего, милая моя барышня, он все-таки вынужден меня признавать. Только, если по справедливости, ни один из нас не питает к другому нежных чувств; во всяком случае, меня трудно заподозрить в том, что я (да и вряд ли кто другой) состою в сторонниках сэра Барнса Ньюкома. И все же, не скрою от вас: будь я на месте вашего брата и случись, что какой-нибудь мой родственник оскорблял бы меня словами, угрожал бы не знаю чем (пистолетом там или шпагой) да еще заставил истратить этак пять или шесть тысяч фунтов на выборы, на которых я же и проиграл, - право, я, наверное, дал бы ему лишь то, что положено по закону, а точнее сказать: ничегошеньки, милая мисс Ньюком, да-да!
- Очень рада это слышать, - сказала мисс Ньюком к немалому моему изумлению.
- Так-то, милая барышня. Можете без опаски показать брату означенный документ. Вы ведь об этом пришли посоветоваться со мной? Хотели, чтобы я подготовил его к сей неприятной находке, не иначе. Вам ли не знать, как не любит он расставаться с деньгами, вот вы и решили, конечно, что появление этой записки должно очень его взбудоражить. Долгонько же она добиралась до адресата - теперь она уже ничего изменить не может! Так что, верьте, сэр Барнс ничуть не расстроится, когда вы сообщите ему ее содержание.
- Я рада была услышать от вас, что брат не обязан исполнять волю миссис Ньюком, ибо, значит, я могу не так строго судить его, как судила, продолжала мисс Ньюком. - Нынче утром, когда я показала ему это письмо, он с презрением отверг его, мы с ним поссорились, мистер Льюс, и у меня осталось к нему недоброе чувство. Если же вы находите, что он прав, значит, я понапрасну обвинила его в эгоизме и вообще зря на него нападала.
- Так вы назвали его эгоистом и повздорили с ним? Не тужите, милая мисс Этель, подобные вещи случаются в самых что ни на есть лучших семьях.
- Но если он прав, сэр, поступая согласно своим убеждениям, значит, и с моей стороны будет неправильно, сэр, отказаться от того, что подсказывает мне совесть. Я нашла эту бумагу лишь вчера в Ньюкоме, в одной из книжек бабушкиной библиотеки, и посоветовалась с этим господином - он муж моей лучшей подруги, миссис Пенденнис, а также близкий друг моего дядюшки и кузена Клайва. Так вот: я желаю1 и решительно настаиваю на этом, чтобы моя доля из наследства, оставленного нам, девочкам, покойным отцом, передана была моему кузену мистеру Клайву Ньюкому во исполнение воли нашей умершей бабушки.
- Да вы же, голубушка, давно отдали свою долю братцам и сестрицам! вскричал адвокат.
- Я желаю, сэр, чтобы эти шесть тысяч фунтов были отданы моему кузену, - повторила мисс Ньюком, густо краснея. - Дядюшка мой, этот редкостный человек, которого я люблю всем сердцем, сэр, сейчас испытывает крайнюю нужду. Знаете, где он находится, сэр? Милый мой, добрый, великодушный дядя!.. - И тут мисс Ньюком, разгорячаясь все больше и больше - щеки ее пылали, глаза излучали доброту, а голос проникал в самое сердце обоих слушателей, - принялась рассказывать историю злоключении ее дядюшки и кузена и о своем желании с божьей помощью облегчить их участь. Как теперь вижу перед собой эту благородную девушку, а рядом умиленного старого законника, который, покачивая седой головой, глядит на нее восхищенными глазами и постукивает рукой то по коленке, то по своей табакерке, - он сидит перед конторкой, заваленной папками, а позади него до потолка громоздятся жестяные ящики с делами его клиентов.