Жаль, что ты не можешь отобедать с нами в "Лепре". Как здесь кормят! А какие скатерти! Какие официанты! Какая компания! Каждый с бородой и в сомбреро — ты бы принял нас за шайку разбойников. За обедом нас потчуют вальдшнепами, бекасами, дикими лебедями, утками, совами, малиновками и oinoisi te pasi; [192] за три паоли вам отпустят столько еды и вина, что хватит самому ненасытному, даже скульптору Глину. Помнишь ты его? Он бывал в "Пристанище". Сейчас он отрастил бороду и очень напоминает "Голову сарацина". Есть здесь французский столик, еще более косматый, чем наш, а также немецкий и американский. После обеда мы отправляемся через дорогу в Греческую кофейню пить кофе и меццо-кальдо. Это недурственный напиток: немного рома и ломтик свежего лимона в кипятке с обильной порцией толченого сахара. В разных частях сей пещеры (это низкий, сводчатый подвальчик) обосновались разные нации: все пьют кофе и спиртное, хулят Гвидо, или Рубенса, или Бернини, selon les gots [193], и обволакивают себя такими клубами дыма, что легкие Уорингтона расширились бы от удовольствия. За полтора байокко мы получаем приличные сигары — вполне приличные для нас, небогатых курильщиков, а за отсутствием других так просто великолепные. Здесь Макколлоп. Он являл собой ослепительное зрелище на приеме у кардинала с пледом своего клана через плечо; был великолепен у гробницы Стюартов и чуть не перешиб своим шотландским палашом хребет Хаггарду за то, что тот сказал, будто Карл-Эдуард нередко ходил пьяный.
Иные из нас завтракают на заре в Греческой кофейне. Вообще, художники здесь встают рано; еще в предрассветной мгле, заглянув в чужие окна, можно увидеть, как попивают свой кофе знаменитые ваятели — эдакие старые маэстре, которые смотрят на нас, юнцов, сверху вниз. Поскольку я барин и держу слугу, мы завтракаем с Джей Джеем дома. Жаль, что ты не можешь взглянуть на нашего слугу Образино и на Оттавию, нашу старуху! Со временем ты увидишь их на холсте. После того, как наш Образино не вычистил нашу обувь и соорудил нам завтрак, он из камердинера превращается в натурщика. С момента своего появления на свет он был запечатлен на доброй сотне полотен. У них вся семья — натурщики. Мамаша его — бывшая Венера, ныне Эндорская волшебница. С отца пишут патриархов. Сам он сначала позировал для херувимов, потом для пастушков, а ныне, возмужав, годится для воина, пиффераро, капуцина или кого угодно.
Выпив кофе в Греческой кофейне, мы отправляемся гурьбой в натурный класс, а потом те, кто вхож в общество, переодеваются и едут на званые чаи, точь-в-точь, как если бы жили в Лондоне. У тех, кто не принадлежит к высшему свету, тоже хватает своих развлечений, и притом куда более приятных, нежели эти чаепития. Раз в неделю мы ужинаем у Джека Проббкинса; он угощает нас сардинами, ветчиной и марсалой из бочонка, что стоит у него в углу. Ваш покорный слуга принимает по четвергам, тогда же, когда и леди Фитч; и я льщу себя мыслью, что некоторые лондонские дэнди, которые проводят тут зиму, предпочитают наши сигары и скромные напитки чаям леди Фитч и фортепьянным экзерсисам ее дочери.
Что такое я читал в "Галиньяни" про лорда К. и некое дело чести в Баден-Бадене? Неужели это с нашим милым, добрым и веселым Кью кто-то повздорил? Я знаю тех, кто будет огорчен больше моего, если с этим лучшим из людей что-нибудь случится. Близкий друг лорда Кью, обычно именуемый Джеком Белсайзом, которого: мы прихватили с собой в Бадене, пересек с нами Швейцарию и остался в Милане. Я узнал из газет, что скончался его старший брат, так что скоро наш бедный Джек будет важной птицей. Как жаль, что это не случилось немного раньше, раз уж было так суждено. Значит, любезный мой братец, Барнс Ньюком, эсквайр, женился-таки на леди Кларе Пуллярд! Поздравляю ее с таким супругом. Все мои сведения об этом семействе почерпнуты из газеты. Напиши мне о них, если случится с ними встретиться. Мы очень приятно провели с ними время в Бадене. Вероятно, происшествие с Кью отодвинет его женитьбу на мисс Ньюком. Они ведь, знаешь, давным-давно помолвлены. И… прошу тебя, черкни мне несколько слов про Лондон. Пожалуй, мне лучше остаться здесь и поработать зиму-другую. Джей Джей написал замечательную картину. А если я пришлю домой две-три своих, ты дашь о них отзыв в "Пэл-Мэл" — по старой дружбе и ради любящего тебя