Светский хроникер ни словом не обмолвился о случившемся в церкви святого Георга маленьком происшествии — оно не удостоилось внимания этого поставщика изысканных новостей. Перед началом брачной церемонии на одной из церковных скамей появилась растрепанная женщина плебейского вида, в сопровождении двух испуганных малышей, которые слезами и воплями еще увеличивали производимую их матушкой сумятицу; женщину заметили из ризницы, и после того как церковный сторож попросил ее удалиться, она вынуждена была наконец покинуть пределы храма господня при энергичном содействии двух полисменов. Икс и Игрек обменялись смешком и многозначительно кивнули друг другу, когда бедняжку вывели вон вместе с ее ревущими мальчуганами. Они отлично понимали, кто эта особа, пришедшая мешать бракосочетанию; оно так и не началось, пока миссис Делейси (как величала себя эта дама) не покинула храм Гименея. Она пробиралась между каретами с гербами на дверцах и тесными рядами лакеев, разряженных, как царь Соломон во славе своей. Джон насмешливо подмигнул Томасу, Уильям повернул свою пудреную голову и кивнул Джимсу, а тот ответил ему понимающей улыбкой, когда плачущая женщина с проклятиями и причитаниями продиралась в нарядной толпе, провожаемая адъютантами в синих мундирах. Ее несложная история, наверно, обсуждалась в тот день за обеденными столами в полуподвалах многих аристократических домов. Я слышал, что этот забавный анекдот рассказывали также в великосветских клубах. Один юнец приехал со свадебного завтрака прямо к Бэю и там с веселыми комментариями поведал о случившемся. Однако "Морнинг пост", описывая это знаменательное событие, разумеется, и словом не обмолвилась о столь незначительных лицах, как миссис Делейси и ее дети.
Все, хорошо знавшие оба благородных семейства, чей союз отмечался таким изобилием вельмож, богатых карет, лакеев, духовой музыки, пышных нарядов и белых бантов, спрашивали, как могло статься, что лорд Кью не присутствовал на свадьбе Барнса Ньюкома; а некоторые светские остряки осведомлялись, почему не Джек Белсайз был посаженым отцом леди Клары.
Что до Джека Белсайза, то он уже год не украшал своим присутствием клубы, в коих состоял членом. Рассказывали, что прошлой осенью он сорвал банк в Бад-Гомбурге; зимой вести о нем приходили из Милана, Венеции и Вены; и когда несколько месяцев спустя после женитьбы Барнса Ньюкома на леди Кларе скончался старший брат Джека и он по праву унаследовал титул и земли в Хайгете, многие сокрушались, что со свадьбой юного Барни так поспешили. А лорд Кью отсутствовал, так как все еще не вернулся из-за границы; у него была дуэль из-за карт с каким-то французом, и он едва не отдал богу душу. Одни говорили, что он обратился в римскую католическую веру; другие уверяли, будто он перекинулся к методистам. Так или иначе, Кью отказался от прежних безрассудств, бросил играть на скачках и распродал свою конюшню; он все еще был слаб и находился на попечении матери, которая, как все знали, всегда враждовала со старой графиней Кью, устроившей брак Барнса.
Ну, а что же это за принц де Монконтур с супругой почтил своим присутствием пышную свадьбу? Был один Монконтур, сын герцога Д'Иври, но он скончался в Париже еще до революции тридцатого года; кое-кто из давнишних завсегдатаев клуба Бэя, эти светские старики — майор Пенденнис, генерал Тафто и старик Пустомелл помнили герцога Д'Иври, когда он жил здесь эмигрантом и в качестве старшего сына и наследника семьи носил титул принца де Монконтур. Но Д'Иври отправился на тот свет, успев схоронить сына и оставив после себя лишь дочь от той молодой женщины, на которой он был женат и которая так его изводила. Так кто же этот нынешний Монконтур?