ОДИНОКИЙ МАЛЫШ
Кэр-буу! Кэр-буу!
Качающиеся на высоких ветвях,
Красующиеся в гнездах своих
Прекрасные дочери Кюн Айыы,
Прилетевшие с крутого хребта
Блестящих белых небес
Дочери доброго божества,
Тетушки, сестрицы мои!
Вы, наверно, знаете,
Кто я такой?
Кто отец мой, кто моя мать?
Вы скажите — как их зовут,
Укажите — где их найти!
Если бы я сверху сошел,
На плечах моих — кажется мне —
На три пальца снег бы лежал...
Если бы я снизу пришел,
На шесть пальцев был бы
Лед подо мной...
Сколько я ни помню себя,
Я всегда на свете один...
Сколько я вокруг ни гляжу,
Вижу — каждая птица
И каждый зверь
Родятся не сами собой,
Родятся от матери и отца,
Неужель только я один
По-иному как-нибудь сотворен?
Если были отец и мать у меня —
Назовите их имена! —
Так дочерей айыы
Одинокое умоляло дитя.
Тогда-то
Девять небесных сестер
На девяти своих
Чародейных ковшах погадав,
Одинокому малышу
На счастье поворожив,
Так отвечали ему.
ДЕВЯТЬ СЕСТЕР АЙЫЫ
Уруй-айхал!
Уруй-туску!
Радуйся, наш дорогой!
Парой чутких своих ушей
Внимательно слушай нас:
Отроду хранимый рукой небес —
Отпрыск ты рода айыы!
С поводьями солнечными за спиной
Твой отец — с высоты небес
Посланный в Средний мир,
Прославленный в трех мирах,
Летающий высоко
На Мотыльково-белом коне
Юрюнг Уолан-богатырь!
А породили отца твоего
Живущие на хребте
Трехъярусных белых небес
Бессмертно блаженные в роде айыы
Родичи самого
Юрюнг Аар Тойона, творца
Всего, что живет на земле,
Айынга Сиэр Тойон
И Айыы Нуоралдьын Хотун.
Вот он — корень твой по отцу!
Ты достойной матерью был рожден,
Прекраснейшей на земле,
Белоликой
Туйаарымой Куо,
Которая родилась
От Саха Саарын Тойона-отца
И от Сабыйа Баай Хотун,
Прародителей сорока племен
Людей уранхай-саха!
Твою несчастную мать
Из дому отца твоего
Украл адьарай
Уот Усуму,
Похитил ее, унес
На черное небо свое.
Там и родился ты —
На самой круче
Буйных небес...
Спасла в ту пору тебя,
Из пасти Уот Усуму
Вырвала, говорят,
Силою хитрости и волшебства
Добрая Айыысыт
И в Средний мир
Унесла тебя,
В заповедный безлюдный край,
Где бы ты напасти не знал,
В безопасности подрастал...
А тебя самого зовут:
Последыш корня айыы,
Последний в роду саха
Родившийся поздно сын,
С единственным жеребенком-конем —
Ого Тулайах,
Эр Соготох,
Эриэдэл Бэргэн[316]...
Когда адьарай
Уот Усуму
Похитил твою
Несчастную мать —
Прекрасную Туйаарыму Куо,
По ее горячим следам спеша,
По ее остывшим следам летя,
Скачущий на Вороном коне,
Стоя рожденном на грани небес,
Стремительный Нюргун Боотур,
Неукротимо свирепый в бою,
Чье имя в трех великих мирах
Страшатся произносить,
Старший брат отца твоего,
Прославленный твой дядя-тойон,
За обиду мстя,
Обитель айыы —
Блестящие небеса раскачал,
Бедствие великое учинил...
Слыхали мы,
Что судили его,
Надумав
Беду прекратить,
Грозные владыки судьбы
И посадили его верхом
На огневое Халбас-Хара[317],
Вихревое, погибельное вервие...
А что с ним стало —
Неведомо нам.
Твой отец несчастный
Юрюнг Уолан,
От горя сойдя с ума,
Восемь лет, не помня себя,
Бродит неведомо где,
Кружит по средней земле! —
Так, вылетев из говорящих уст
Девяти небесных сестер,
Бубенчиками эти слова
Прозвенели над головой малыша...
Выросший сиротой,
Вышедший в дальний путь
Поискать подобных себе,
Дальше устремился малыш,
В южную сторону побежал;
Словно птенчик, выпавший из гнезда,
Перепархивая с бугра на бугор,
Нагой и босой —
Стрелой полетел...
Долго ли он пробыл в пути —
Толком не заметил и сам.
Трижды выпадали снега,
Трижды наступала зима,
Трижды частые шли дожди,
Трижды зеленела весна...
Видно, три зимы,
Три лета прошло.
А пока в безлюдном краю
Пробивал он дорогу свою,
Никого в пути не встречал...
Только на третий год
Высоко над его головой
Журавлиный послышался крик,
Крылья прошумели, гремя.
Прямиком, вприпрыжку
Бежавший малыш
Приостановился на миг,
Пристально на небо поглядел;
И кружащуюся в высоте,
Прямо над головой, увидал
Прекрасную птицу-стерх.
Вытянув красные лапки свои,
Сверкая белым пером,
Открывая граненый клюв,
Человеческим голосом малышу
Пропела песню она.
ГОЛОС БЕЛОГО ЖУРАВЛЯ
Кэр-буу! Кэр-буу!
Видит ли кто-нибудь?
Слышит ли кто-нибудь?
Вот оно — выбиваясь из сил,
Одинокое, больное дитя,
Выросшее сиротой,
С рожденья родителей потеряв,
Ищет их,
Бежит — не зная куда!
По всему видать,
Повстречался мне
Последним в роду саха
Родившийся на земле
С единственным жеребенком-конем
Эр Соготох —
Дитя Сирота,
Эриэдэл Бэргэн!
Вот он бежит,
Рассекая беду
Продолговатым носом своим,
Торопится, одолевая нужду
Костлявым телом своим...
Вы, бесчисленным
Конным скотом
Обогатившие род саха,
Кюн Дьэсегей Тойон,
Кюрё Дьэсегей Хотун!
Не настала ли вам пора
С высоты небесных лугов пригнать,
Опустить на землю, отдать
Одинокому малышу
Подросшего его скакуна,
Одарить оружьем его,
Наделить одеждой его?
Если будет он босиком,
Нагишом ходить по земле,
Не нальются
Мускулы рук его,
Не окрепнут
Мускулы ног его.
На просторах мира,
На гиблых местах
Обессилев, он упадет;
В Верхнем мире,
Крутым путем проходя,
Ненароком сорвется он;
В пропасть черную —
В Нижний мир
Упадет, разобьется он!
Как безоружный,
Пеший, нагой,
Подросши, осилит он
Девятиизвилистый путь?
Как перевалит он
Перевалы заоблачных гор?
Съест его
Болотная мошкара,
Воронье расклюет его!
Послушай меня,
Последний в роду,
Покинутый на земле,
Эр Соготох —
Дитя Сирота,
Эриэдэл Бэргэн!
Западной стороною пройди,
Там найдешь
Отца твоего,
Одинокого — в дремучей тайге...
Бедного отца твоего
Ты возьми с собой,
Домой риведи!
А потом без страха ступай
На темные кручи
Тревожных небес,
По сыпучей горной тропе,
По текучей теснине той,
По дороге бед Кээхтийэ-Хаан,
Где медные кукушки торчат,
Непроезжий путь стерегут...
С заоблачной крутизны
Область горя откроется перед тобой;
На черном поле Хонгкурутта,
Близ моря Энгсэли-Кулахай,
Где невидимки-абаасы,
Как гагары, болтают, кричат
На неведомом языке,
Увидишь ты
Вертящийся дом...