Нюргун Боотур Стремительный [без илл.]

А за волшебным пером
Приставлена смотреть,
Прислужницей верной быть
Проворная девушка-удаган,
Белоликая дочь небес.

Хозяином-духом живого огня,
Хранителем очага
В жилищах племен айыы
В срединном мире земном,
Полосами раскинувшемся широко
С запада на восток,
Поставлен был старец Аан Уххан,
Нареченный Хатан Тэмиэрийэ[37],
Улуу Тойона старший сын.
Лиственницей питается он,
Смолистой кедровой сосной.
Синее пламя — дыханье его,
Светло-сивый конь у него под седлом.
С виду он похож на стрелу
С вилообразным концом.
Ввысь клубится
Седая его борода,
Весь искрится он и блестит...

У него на боку большая сума,
В ней сухого трута кусок
С копну сенную величиной —
И огниво в суме, и кремень.
Неразлучны с ним
Покровитель жилья —
Дьэдэ Бахсыланы[38]
И хранительница скота,
Коровника добрый дух —
Ньаадьы Ньанханы[39].
Так с древних времен повелось.
С тех пор любой человек
Из племен уранхай-саха,
Обзаведясь жильем,
Разведя священный огонь,
Славословит, благодарит
Хранителей добрых своих,
Всегда принося им дары
От всего, что есть у него.

Чтобы без числа породил,
В изобилии расплодил
В водах рек, морей и озер
Сверкающие желтою чешуей,
Рассекающие волну,
Неиссякаемые косяки
Многорунных рыбьих пород,
Хозяином всех водоемов земных
Был поставлен старик
Едюгэт Боотур[40],
Щедрый, тучный,
Искрасна-черный на вид,
С зеленой тинистой бородой,
С рыболовною сетью на дюжем плече,
С кузовом берестяным за спиной.
Обдуваемый ветром сырым
Обширный двор у него,
Обложенные гущей молок
Подводные пастбища у него.
Вот каков был тот исполин —
Водоемов дух-властелин.

А чтобы в бескрайних степях,
А чтобы в дремучих лесах
Разводил, умножал без числа
Разных четвероногих зверей —
Голосистых,
Клыкастых,
Рогатых,
Пушных,
В Среднем мире был поселен
Безбедно щедрый всегда
Курагааччи Сюрюк,
Куралай Бэргэн,
Благословляемый родом людским,
Прославляемый Баай Байанай[41].

С той поры охотник любой,
Ходящий на двух ногах,
У кого лицо впереди,
Чьи суставы ги́бки,
Мышцы крепки́,
На промысел выходя,
Байаная на помощь зовет:
— Важный дедушка мой, тойон!
Из владений богатых твоих
Навстречу мне выгоняй
Четвероногих зверей
С позвонками в крепкой спине!
Гони их под мой прицел,
Чтобы зверь попал в мою западню,
Чтобы зверь наступил на струну симы́,
Чтобы зверя без промаха бил
Мой надежный лук-самострел!
Об этом молю и кланяюсь я
Трем твоим черным теням!

Там, где высится над землей
Непреодолимый рубеж
Трех издревле враждебных миров,
На узорном склоне теплых небес,
Благословенных восточных небес
Поселили владыки айыы
Схожую с крапчатогрудой тетеркой,
Пленяющую сердца
Сияющей улыбкой своей,
Прекрасную в блеске богатых одежд
Праматерь живого всего
Богиню Иэйэхсит[42].

Хранительницей жилья,
Дарительницей добра,
Покровительницей чадородья — она
В былых временах прослыла.
Рождением и судьбою людей,
Говорят, управляет она.
Ей сила дана,
Дана благодать
Рожденного охранять,
На счастье благословлять.

— Вот идет она к нам
Сама — наяву
Наша матушка Иэйэхсит! —
Говорили в прежние времена...
— С края неба сходит она,
Простирая щедрую длань,
Поглаживая нежной рукой
Серебристые щеки свои;
Радостно хохоча,
Яркой улыбкой лучась,
Нарядясь в дорогие одежды свои,
Идет она в гости к нам! —
Чтобы крепкими дети росли,
Чтоб они здоровьем цвели,
Чтобы выросли богатыри,
Надо, чтобы полон был дом
Изобилием и добром,
Желтым благом и молоком.
Вот для этого властелины айыы
На приветливом просторе земли,
Где вечное лето цветет,
Под крапчатым склоном крутым
Восточных теплых небес,
Рядом с матерью Иэйэхсит,
В средоточии медном,
В истоке щедрот,
Чэчирами желтыми окружив,
Водворили жить и владеть
Светлую Айыысыт Ньэлбэн,
Почитаемую Айыысыт Хаан[43].

Дабы размножала она
Беспредельно бездонную для людей
Неисчерпаемую благодать,
Тучное богатство земли,
Чтобы расплодила она
В Среднем мире,
В бескрайней шири его
Бесчисленные стада!

Душу девочек пристрастив
К острой игле и шитью,
Душу мальчиков пристрастив
К стрелам, боевому копью,
Поколенье за поколеньем хранит,
Взращивает Айыысыт.

С той поры все, в чьем доме
Дети растут,
В чьем хлеву коровы мычат,
Айыысыт благодатную чтут,
О помощи заклинают ее,
Дарят ее, угощают ее,
Ставя в честь ей желтый чэчир,
Песни о ней поют.

Прямодушная, чей кроток нрав,
Чья мысль, как мир широка,
Чьи щедрые грудные соски,
Как кумысные кожаные мешки,
Появившаяся на свет
С накинутой легко
На дебелые плечи дохой
Из отборных рысьих мехов,
В высокой шапке из трех соболей,
Украшенной пером,
Назначенная оживить
Нагую земную ширь
Травной зеленью,
Пышной листвой,
Прославленная хотун
Аан Алахчын,
Манган Манхалыын[44],
Была в изначальные времена
В Среднем мире поселена.
Дети бесчисленные у нее —
Духи деревьев и трав.

И с тех пор — кто бы ни был он —
В день разлуки с родной страной,
Собираясь в далекий путь,
Покидая родимый кров,
Призывал на помощь Аан Алахчын,
Поклонялся трем ее темным теням,
Благословенья просил у нее.
После этого лишь покидал свой предел,
Уходя в безвестную даль.