Так говорил Нюргун Боотур.
Страшным огнем у него
Ясные полыхнули глаза;
Грозен был вид его,
Как у рогатины боевой.
Так небесным служителям он отвечал,
Так он перед ними стоял —
Видно было, не покорится он
Даже посланцам небес.
У трех небесных богатырей
Твердые смутились сердца,
Дыбом волосы у них поднялись,
Устрашились невольно они.
Уговаривать они принялись
Нюргуна-богатыря,
Упрашивать, умолять...
НЕБЕСНЫЕ СЛУЖИТЕЛИ
Дьээ-буо! Дьээ-буо! Дьээ-буо!
Дело твое, дело твое...
Но, дитя, какие слова
Ужасные ты говоришь!
Трудно нам слушать тебя...
С кем ты споришь? Подумай сам!
И зачем ты затеял
Такую вражду,
Такую непримиримую месть
С разбойниками подземных бездн?
Сам ты их на бой вызывал!
Пусть бы сидели они
В заплесневелых подземельях своих...
Ведь от начала времен
Прокляты навеки они!
Не лучше ль тебе с врагом
По-доброму расстаться теперь,
Прочь от него уйти?
Кто отправлялся за край земли
На остров тот ледяной,
Кружащийся среди пучины морской,
Тот не возвращался живым —
Гибель там свою находил.
Да сбудется все,
Как велит судьба,
Да будет так!..
Что поделаешь, дорогое дитя?
Пусть не опрокинется жребий твой,
Пусть удача тебя осенит,
Пусть великое счастье к тебе придет,
Пусть недосягаемым будет твое
Высокое торжество,
Пусть молва о тебе загремит,
Пусть не молкнет зычная слава твоя,
Мы желаем победы тебе!
Как решил великий
Одун Хаан,
Не ошибающийся никогда,
Не спотыкающийся никогда
В предопределеньи своем,
Пусть расширится твоя голова[180],
Пусть будет стремителен твой полет,
Чтоб никто не увидел следа твоего,
Чтоб не сглазил тебя никто!..
Летите быстрее падучей звезды,
Мчитесь оба теперь прямиком!
А там —
Будь что будет с вами потом! —
Так небесные богатыри
Заклинание произнесли —
И, как двойную стрелу с тетивы,
Богатырей послали в полет...
Свистя, как стрелы,
Хвостатой звездой
К закату летели они;
По кипучим, взвихренным облакам,
По тучам
Падучей звездой,
Скрученные петлей огневой,
Над пустынею снеговой,
Над пучиною ледяной
Моря Муус-Кюнкюйэ[181],
Над ревущей пургой
Они пронеслись;
Над пропастью,
Про́клятой навсегда —
Древней Ап-Баадайдаан[182],
Над логовом старика
Даадар-Дуудэра[183] — ловца,
Забрасывающего далеко
Свой смертоносный аркан,
На вертящийся остров
Примчались они,
Опустились на ледяной курган
Удаганки Уот Кюкюрюйдээн.
Легче пуха гагары,
Легче пера,
Два огромных богатыря
Опустились на остров гибельный тот —
На скользкое темя его,
Окованное сверкающим льдом...
Лед будто ворванью был облит.
На макушке скалы островной,
На трясущемся кургане крутом
Трудно было
Не шевелясь, устоять,
Да не трудно было с него соскользнуть
И обрушиться с крутизны
В бушующий под ногами прибой
Моря огненного Кудулу.
Сажен на́ десять в высоту
Взлетали гребни кипящих волн.
Вредоносный, удушливый пар
Серным облаком
Над морем вставал,
Пламенем лицо обжигал.
Брызги огненные, шипя,
Взлетали над бездной...
Красный огонь
Клокотал в ее глубине.
Над бушующим простором ее
Никакая птица не пролетит...
Порожденный в погибельные времена,
Кровожадный разбойник
О трех тенях,
Мира подземного исполин,
Свирепый боец
Эсэх Харбыыр
Удушливый воздух вдохнул глубоко,
Выдохнул черный дым,
Выдохнул тучу горящих искр;
Перехваченным голосом,
Густо сипя,
Начал он говорить, ворожить...
В речи его
Ропот звучал,
Жалобы,
Угроза, мольба...
ЭСЭХ ХАРБЫЫР
Буйа́-буйа́-буйака́м!!!
Буйаката́-дайака́м!!!
А-а, буян,
Обуянный злобой слепой!
Вот ты какой, удалец
Айыы Хаана
Хваленых племен!
Это вы-то —
Светлый, могучий род?
Это вы-то — избранный род,
С поводьями на хребте?
Это вас-то держит
Сила небес?
Ой, лопну от смеха!
Ой, умру!
Да много ли знаешь ты?
Да много ли понимаешь ты?
Это ты и есть — богатырь
Племен уранхай-саха?
Это ты-то
Защита их?
Ах ты — недоносок,
Нойон-богдо[184]!
Ах ты — молокосос!
Как сперва расхвастался ты!
Расплата здесь тебя ждет!
Негде здесь шевельнуться нам,
Некуда ногою ступить;
Нам обоим
Исхода нет...
Кто виновен,
Кто невиновен из нас —
Некому разбирать!
Негде тут двоим устоять...
Я или ты —
Один из нас
В пучину сейчас полетит!
Пожрет одного из нас,
Поглотит бездонная пасть —
Клокочущая глубина
Моря огненного Кудулу...
О, великое божество,
О, хозяйка-дух
Огнемутных пучин,
Порожденная в начале времен
В бездонной глубине,
Удаганка могучая,
Бабка моя
Уот Кюкюрюйдээн!
Взываю к тебе,
Заклинаю тебя!
Выплыви из глубины,
Вынырни из волны,
Из бездны смерти взлети,
В беде меня защити,
Жребий мой падающий подхвати!
Ты спали своим огненным языком
Исполина средней земли
Нюргуна-богатыря!
Не могу я сам
Управиться с ним...
Опрокинуть его помоги
В море огненное —
В бездонную пасть!
И ты, великая ворожея
Трех преисподних моих,
Заклинательница подземных бездн,
С тройным дыханьем змея,
С шестизмеиной душой!
Ты — убивающая врага
Тысячей неуловимых чар —
Ытык Хахайдаан, сестрица моя[185],
Хлопающая в ладони во тьме
Бедственных, подземных глубин!
Поторопись,
Поскорей прилети!
Последний мой час настает...
Боюсь — угаснет,
Прервется вот-вот
Густое дыханье мое,
Черное дыханье мое!
Стань теперь защитою мне,
Встань за моей спиной,
Как непролазный железный лес!
Ты клялась
Быть опорой моей,
Если я — счастливый —
В беду попаду,
Неспотыкающийся —
Споткнусь! —
Не успел он заклятье произнести,
Не успел дыханье перевести,
Как на северной стороне
Распахнулся темный провал,
Словно зияющее жерло
Чудовищной дымоходной трубы...
Оттуда вылетела, свистя,
Трехголовая,
С раздвоенным хвостом,
Которым играл безумный илбис,
Взвилась на крыльях железных своих,
Перьями коваными звеня —
Острыми, как лезвия́
Копий отточенных боевых,
С хищно изогнутыми когтями
На медных лапах кривых,
Взмыла птица огромная
Эксэкю[186]...
Медленно опустилась она
На вершину ближней горы,
Где шесть железных деревьев росло;
На корявые их суки́,
На ржавые их верхи
Села птица,
Простерлась,
Как черный костер,
Устремила огненные глаза —
Молнией бьющий взгляд
В спину могучего богатыря,
Сына небесных айыы,
Чтобы смертоносным лучом
Дюжее тело его пронзить,
Душу его поразить.