Золотого волоса звон услыхав,
Блеск его в темноте увидав,
Юрюнг Уолан его ухватил;
С боку на бок повертываясь тяжело,
Волосом отца золотым
Пятикратно перепоясался он
Поперек поясницы своей;
Грузно хлопнуло преисподней дно,
Когда оторвался Юрюнг Уолан
От невылазной трясины его...
Всколебалась подземная глубина.
Тут, появившись из темноты,
На́ пять пальцев повыше богатыря,
Пядей на́ пять в обхвате
Потолще его,
Из железа выкованный человек
Двумя руками обнял его,
Двумя ногами его обхватил,
Голосом громовым
Гулко заговорил.
ЖЕЛЕЗНЫЙ ЧЕЛОВЕК
Буй-а, буй-а, буйака!!!
Буй-а, дай-а, дайака!!!
С поводьями солнечными за спиной
Добросердечный сын
Рода исполинов айыы,
Порожденный на небесах,
Летающий на Мотыльково-белом коне
Юрюнг Уолан — дядя мой,
Выбраться мне на свет помоги,
Вынеси отсюда меня —
Родича младшего твоего!
Девятый год миновал,
Как упал я в этот провал;
Насквозь меня здесь
Мороз прохватил,
Оброс я плесенью за девять лет,
От ржавчины кровавой зардел...
Непрерывное дыханье мое
В безотзывной тьме
Прерывалось порой,
В безмерной муке, в тоске,
Бессмертное дыханье мое
Замирало и оживало вновь...
Смерть голодную
В песню я превратил,
Погибель студеную я воспел...
Отслужу тебе службой любой,
Сильным буду твоим слугой;
Сена гору за́ лето накошу
Всем рогатым коровам твоим,
Гору дров в лесу припасу,
Чтоб огонь не гас в твоем очаге!
Дозорным буду твоим
Пастухом — стада твои охранять,
Проворным табунщиком буду твоим
Коней в косяки сбивать,
Жеребят двухлетних
В варо́к загонять,
На телят намородники надевать[197]...
Просторные хлевы твои
Буду в чистоте я держать;
Не найдешь работника лучше меня —
Я сильнее вола,
Я быстрее коня.
Только выбраться мне помоги,
Выкарабкаться на свет,
Вытяни меня, подыми
Из погибельной глубины! —
Так грохочущим голосом говорил,
Тяжело повиснув на богатыре,
Железный тот человек.
И подумал Юрюнг Уолан:
«Пожалуй, если его оттолкну, —
Поди, мол, прочь от меня! —
Если по-доброму не приму
Складно обузданные его,
Ладно оседланные слова,
Если отвергну разумную речь,
Может быть, лучшего из людей,
Поклявшегося мне верно служить,
Просящего помощи у меня,
Если я оторву его от себя,
Брошу его в беде,
Позор падет на меня,
Поносить будут имя мое
Три племени в трех великих мирах...»
Так подумал Юрюнг Уолан
И железному человеку сказал:
— Если хочешь выйти со мной, выходи! —
Долго ль, скоро ли подымались они,
Выкарабкались, наконец,
Вышли на поверхность земли;
Взглянул Юрюнг Уолан
На спутника своего,
Видит — кованый, звонкий пред ним,
Как трехзубая острога,
Адьарай железный стоит,
Раскатисто говорит.
ЖЕЛЕЗНЫЙ ЧЕЛОВЕК
А-а, дорогой!
Аарт-татай!
Адьарайского сына выручил ты —
Отблагодарю за добро!
За то, что не бросил меня в беде,
Втройне тебе отплачу...
Кто предскажет из нас
Свой бедственный час?
Если в неравном бою
Трудно придется тебе,
Тут же меня позови,
Такое слово скажи:
«Скорый в делах,
На сильных крылах,
Сын небес,
Орлом прилетай!
Звонкокопытный бегун,
Конем скачи, выручай,
Быстроногий Бараанчай!
Коль ты наверху —
Копьем ниспади,
Коль ты внизу —
Стрелою взмой,
Где бы ни был ты,
Стань рядом со мной!»
Если ты в беду попадешь,
Если это слово произнесешь,
Где бы ни был я —
В тот же миг примчусь,
Всем, чем могу — помогу...
А теперь — прощай,
Мне лететь пора! —
Тут, быстрей, чем успеешь вздохнуть,
Железный тот человек,
В небесного ворона превратясь,
Могучими крыльями шумно взмахнув,
Улетел,
За тучей исчез...
Заклинательница
Девяти небес,
Врачевательница
Восьми небес,
Умудренная тайнами трех миров
Удаганка Айыы Умсуур,
Старшая заботливая сестра
Богатырей айыы,
Спасенного из подземных глубин,
Вытащенного на волоске
Брата младшего своего
Радостно обняла,
Троекратно поцеловала его
В верхнюю губу,
Шестикратно обнюхала у него
Нижнюю губу,
Так что на нежных его губах
Выступила алая кровь;
Насмотревшись на братика своего,
Нарадовавшись, что он жив и здоров,
Она, обращаясь к нему,
Красивые разомкнула уста,
Открыла сверкающие белизной
Ровно растущие зубы свои
И сказала такие слова...
АЙЫЫ УМСУУР
Золотое дитя мое!
За тобою следом летя,
Из-за того я болею душой,
Что труд непосильный тебе предстоит;
Боюсь, не выстоишь ты
В бою с исполином-богатырем,
Духом моря Муус-Кудулу...
Не теперь падет
Соперник твой
Могучий Уот Усутаакы,
Не побежденный никем...
Путь его длинный не преградишь,
В путы железные не закуешь
Страшную силу его!
Ты на верную гибель идешь...
Так не лучше ли, мой родной,
Воротиться тебе домой?
Чтоб спасти Туйаарыму Куо,
Блистающую лицом,
Как утренняя заря,
Чтоб ее из неволи освободить,
Чтоб ее из подземной тьмы
Вывести в солнечный мир,
Шли бесчисленные богатыри
И погибли все — один за другим,
Шли самые доблестные богатыри
И все костьмы полегли...
Вызволить Туйаарыму Куо,
Вывести из подземных глубин,
Победить исполина абаасы
Лишь один способен
Нюргун Боотур.
Золотой мой младшенький брат!
Замертво ты лежал
В глубине провала,
На гибельном дне...
Пошатнулись, я вижу,
Силы твои,
Не устоишь ты перед врагом,
Не выдержишь и одного
Тяжкого удара его...
Ради спокойствия моего —
Братец мой,
Обратно вернись! —
Так умоляла Айыы Умсуур
Юрюнг Уолана-богатыря.
Юноша — брат ее
Ответно уста раскрыл,
Белыми зубами блестя,
Звучно, мужественно заговорил.
ЮРЮНГ УОЛАН
Слышите, богатыри!
Видите или нет?
Какой же толк мне идти назад,
Такой великий путь проторив?
Смеяться будете вы надо мной,
Что я врага в лицо не видал,
Только имя врага услыхал,-
Испугался и побежал...
Я с дороги моей не сверну,
Я навстречу врагу пойду,
Я не дрогну, не отступлю,
Я не брошу в неволе, в беде
Ввергнутую в злодейскую пасть,
Сотворенную для меня,
Предназначенную для меня
Прекрасную Туйаарыму Куо!
Я вырву из плена ее,
Выведу на светлую землю ее,
Обещанную подругу мою,
Предопределенную мне...
Если же судьбой суждено,
Пусть череп мой скатится с плеч,
Пусть на грозном лоне
Подземной страны
Вниз лицом паду,
Пищей стану
Хищных абаасы...
Если я сказал — не вернусь,
Так и знай, сестра, — не вернусь! —
Смолк Юрюнг Уолан.
Словно лиственницы могучей ствол,
Выпрямился богатырский стан,
Весь, как будто из стали литой,
Он стоял перед старшей сестрой,
Грозно блистали его глаза...
Как у дитяти, не знавшего бед,
Не ведающего ничего,
Настоянный на крови густой,
Утвердился в безумном решеньи своем
Упрямый разум его;
Прежней кротости как не бывало в нем,
Он как будто весь клокотал,
Воинственным воспламенясь огнем...