А пока Юрюнг Уолан
Врагам расправою угрожал,
Пока собирался он
Растоптать весь подземный мир,
Раскатился вдруг оглушительный гром,
Ужасающий свист и шум...
Явился — отколь ни возьмись —
Восьминогий, чудовищный
Медный змей;
Юрюнг Уолана-богатыря
Толстыми кольцами он оковал,
В грудь ему жало вонзил,
Начал жадно пить
Его алую кровь
И, отвалившись от жертвы своей,
Буйно выкрикивать стал...
ОГНЕННЫЙ ЗМЕЙ
Аар-дьаалы! Аарт-татай!
А-а, вы — отродья рода айыы,
Вот вы, оказывается, каковы,
Обузданные с хребта,
С жалостливой душой
Дети солнечной высоты...
Я-то думал: вы — удальцы,
Я-то думал: вы — хитрецы,
На всякие выдумки мудрецы,
А выходит, вы — хвастуны,
Толстоголовые дураки,
Бестолковые
Ротозеи, глупцы!
Жиром тело питаете вы,
Жажду молоком утоляете вы,
Оттого вы дюжи в плечах,
Оттого вы дерзки в речах.
Ох, как возгордились вы предо мной,
Ох, как вознеслись надо мной!
А ведь стоит мне рукою махнуть —
Вам не устоять на ногах...
Стоит руку мне протянуть,
Я любого из вас возьму,
Шевельнуться не дам ему...
Вы, глупцы, позабыли, видать,
Что нет среди вас никого,
По силе равного мне?
Я могучий, бессмертный дух
Бездонного моря Муус-Кудулу,
Уот Усутаакы-исполин!
И ты у меня —
Средь белого дня,
Из дома железного моего,
Из крепости неприступной моей
Выкрасть решил
Туйаарыму Куо,
Милую подругу мою?!
Видно, мало тебе
Щелчка моего?
Видно, ты захотел
Кулака моего! —
И раскатистым хохотом громовым
Захохотал исполин...
А для солнцерожденного сына айыы
Солнечный свет померк,
Смерть свою почувствовал он,
Посинело его лицо,
С трудом дыхание переведя,
В судороге трепеща,
Тихо он простонал...
ЮРЮНГ УОЛАН
О, горе, о горе мне!
Огонь моей жизни угас...
О, где ты теперь,
Нюргун Боотур,
Могучий, старший мой брат?
Морозный мой темный путь
Грозной поступью протопчи,
По холодным моим следам проскачи,
По горячим моим следам примчись.
Коль ты наверху —
Копьем ударь!
Коль ты подо мной —
Взлети острогой!
Из пасти кровавой меня
Спасти поспеши!
В смеющемся мареве золотом,
В сверкающем воздухе голубом,
С расцветающею травой
На просторе вольном степном,
На восьмидесяти
Неколебимых столбах,
На восьми незыблемых ободах,
Прекрасный мой Средний мир,
Прощай теперь навсегда!
Серебряный высокий мой дом,
Светлый огонь в моем очаге,
Прощайте и вы навсегда!
Седовласый отец мой тойон,
Сотворивший меня,
Породивший меня,
Милосердная мать моя,
Подарившая мне солнечный мир,
Сестричка младшенькая моя,
Синичка рода айыы,
Жаворонок высоких небес, —
Жалко мне расставаться с тобой,
Милая Айталыын Куо!
Все вы, все
Прощайте навек!
Прославленная в трех мирах,
Прекрасная Туйаарыма Куо,
Предназначенная подруга моя,
Протоптал я твой дальний след,
Прискакал я на твой призыв
И полег в неравном бою
У порога темницы твоей...
Навсегда, навеки прощай!
Сказал я последнее слово свое,
Завещал я волю свою...
Ну а ты, мой враг адьарай,
Если хочешь убить —
Убивай,
Терзай меня,
Кончай со мной! —
Так, простертый в пропасти, на земле
Перед пастью абаасы
Произнес Юрюнг Уолан
Последнее слово свое.
ОГНЕННЫЙ ЗМЕЙ
Не страшен ты вместе с ним —
Со старшим братом твоим!
Пропал один,
Пропадет и другой...
Прекрасная Туйаарыма Куо
Предназначена мне одному!
Никому ее не отдам!
Какой великий тойон пришел,
А корчится, как червяк,
Раздавленный ногою моей!
И последнее слово еще говорит,
Завещает волю свою?
Ах ты, пащенок! Ах, сосунок! —
Так, издеваясь над жертвой своей,
Адьарай-исполин орал,
Во всю ширь разевая пасть,
Оглушительно хохоча.
ПЕСНЬ ПЯТАЯ
Свист быстрых лыж,
Хрипящий дых
Тревожат тишь
Трущоб лесных...
Буран шумит,
Беда вокруг...
Илбис летит —
Убийства дух...
Когда сын
Ардьаман-Дьардьамана-шамана,
Редкозубого богатыря,
Вскарябавшего земной простор,
Взгромоздившего на ровной земле
Восемь зубчатых горных хребтов,
Когда удалой его сын
Бохсоголлой Боотур,
Подымающий снеговой ураган,
Пролетая на лыжах своих,
Тот, кого никто не сумел обуздать,
На кого никто не надел ярма,
Ухватил загребистой лапой своей,
Умыкнул, умчал воровски
Красавицу Айталыын Куо,
Когда он в чащобе лесной исчез, —
Нюргун Боотура небесный конь
Восемь дней и ночей подряд
Ржал над ухом хозяина своего
И не мог его разбудить.
Отчаялся верный конь,
Отскочил, попятился он,
Копытами задних ног
Спящего прямо в темя лягнул;
Так лягнул, что искры из глаз
Посыпались у того.
Вскочил Нюргун Боотур,
Протер глаза, огляделся вокруг,
Видит — нет Айталыын Куо,
Сестры его дорогой,
Красавицы с восьмисаженной, косой,
Только длинных саней следы,
Только оленьих копыт следы
Там и сям видны
На талом снегу,
На камне и на земле...
Понял тут исполин айыы —
Пока он спал заколдованным сном,
Удача врага не спала...
Удалой Нюргун Боотур
Ударил по бедрам себя,
Зубами заскрежетал,
Сказал такие слова...
НЮРГУН БООТУР
А-а! Какая обида мне!
Ардьаман-Дьардьамана выродок-сын
Обнаглел, видать, осмелел!
Затаенный в таежной тьме
Звереныш заматерел,
Из логова вырвался волк,
Из берлоги вылез медведь!
По следам на талой земле,
По следам на мерзлой земле
Хищника я прослежу,
Хитрого разбойника догоню,
Отыщу дорогую мою сестру,
Отомщу за обиду свою!
Все гнездо воровское
Врасплох захвачу...
Ух, как погоняю вас!
Уж пеняйте тогда на себя. —
Прянул в седло Нюргун Боотур,
Прямо на юг поскакал,
По урочищам, по дремучим холмам,
По широким оленьим следам...
Так скакал Нюргун Боотур,
Так летел богатырский конь,
Что девять ревущих вихрей взвились,
Что вскипели тучи следом за ним,
Клубясь над простором земным
На́ восемь дней пути,
Градом ледяным грохоча,
Громом весенним гремя,
Ветвистыми молниями блестя.
Как огромная летящая тень,
Как призрак, всадник и конь
Были видимы за семь суток пути;
От грузного топота скакуна
Дрожала, гудела земля
За шесть суток пути.
Белыми столбами огня
Било дыханье из ноздрей
Бешено мчащегося коня.
Взлетая птицею в высоту
Блистающе гулких небес,
Пробегая восьмихолмистый путь,
Пробивая семиизвилистый путь,
То над горной крутизной,
То над облачною грядой
Черной стрелой проносился конь,
Только ветер свистел в ушах...
Восьмикрайняя, о восьми ободах
Изначальная мать-земля
Глубоко́ внизу утонула во мгле...
Зубчатые каменные хребты
За плечами богатыря
Исчезли в синем дыму,
За черту окоема ушли.