Нескончаемо длился бой,
Гул его тяжелый и гром
Слышен был глубоко под землей.
Буря лютая не стихала,
Будто рушился мир земной.
Необъятных бедствий разгул
Человеческие сердца
Ужасом захолонул.
Восходящие по утрам,
Заходящие по вечерам,
Тусклый серп ущербной луны
И темное солнце подземной тьмы
Повернули круг своего кольца,
Справа налево пошли.
Сумрачный Нижний мир
Закружился,
Крениться стал.
Захлестал из трещин его огонь,
Тьма сгустилась —
Черная, как смола.
Ратоборцам
До бедер из-под земли
Мертвая вода поднялась,
Хлынула,
Разлилась.
* * *
Два непобедимых богатыря,
Два исполина-богатыря,
Один — айыы,
Другой — адьарай, —
Трижды набрасывались друг на друга,
Три ночи бились, три дня.
Восемьдесят восемь
Обманных чар,
Девяносто девять
Гибельных чар
Никому победы не принесли.
Как древесные корни, руки сплетая,
Как быки лесные, мыча,
Тридцать орущих
Дней и ночей
Боролись богатыри.
Поперек поясниц ухватясь,
Всей давящей силой могучих рук,
Со стоном и ревом они
Принялись друг друга ломать,
Подымать,
Об землю бросать.
Кружилась над ними, визжа и вопя,
Кровожаждущая Илбис Кыыса.
Свистя крылами,
Реял вокруг,
Ревел свирепый Осол Уола.
Сухожилия в теле бойцов
Звенели, как бранная песнь;
Хрустели суставы их,
Будто бубен конской кожи гудел.
Ледовитое огнемутное море,
Бездонное море Муус-Кудулу
Зардело кровавою глубиной,
Зарыдало, черным прибоем гремя.
Три долгих ночи, три дня,
Вздувая бушующие валы,
Из погибельной бездны моря того
Мертвая подымалась вода,
Поднялась, по берегу разлилась.
Выплыли из глубины
Моря Муус-Кудулу
Зубастые чудовища-рыбы
В железной чешуе.
Выброшены тяжелой волной,
Плавниками цепляясь, повисли они
На скалах и на кустах
Страшного мира того.
Судорожно пасти разъяв,
Околевали они.
Высохли их глаза
В провалах глазниц костяных...
Нижнего мира
Огромные звери,
Остроклыкие
Быстроногие звери,
Бурые, как болотная топь,
Стада низкорослых коров,
Спасая морды свои и глаза
От воющего урагана,
Несущего глыбы камней
С двухлетнюю телку величиной,
Спасаясь от той песчаной пурги,
Несущей обломки скал
С корову трехлетнюю величиной,
Ринулись в глубину
Моря Муус-Кудулу,
Чтобы длинные кости их
Не сокрушила пурга,
Чтоб короткие кости их
Не рассыпались, как шуга.
Лишь через тридцать дней и ночей
Стихла битва богатырей.
Опьяненье борьбы улеглось,
Ослабела мускулов мощь.
Опомнились исполины-борцы,
Осматривать стали себя.
Толстая кожа на дюжих телах
Не треснула, не порвалась,
Не просочилась черная кровь;
Трехслойные брони на них
Не разрублены,
Не пробиты нигде;
Не убавилась верхняя сила их,
Не шатнулась нижняя сила их;
Лишь по краю густых волос,
Словно масло, стекая,
Лоснился пот,
Да на туловищах
У могучих борцов,
Как смола на стволах дремучих дерев,
Пена вспучилась,
Словно кипень густой.
Будто два упрямых быка,
Не осиливших тяжкий груз,
Потупясь,
Понуро стояли они,
Тяжело подымались у них бока,
Широкие спины их
Шумно дышали, словно мехи
Кузнеца-чародея
Куэттэни.
Хоть отважны были они,
А стояли — будто пристыжены.
Хоть бесстрашны были они,
А стояли — будто устрашены.
В рукопашной схватке они
Одинаково были сильны.
Знать — друг другу
За долгий срок
До́ смерти надоели они
Равнодушно — глаза в глаза —
Тускло посмотрели они.
Богатырь адьарайских сил
Во всю ширь распялил в улыбке пасть,
Будто облако гари из живота
Выдохнул, дух перевел,
Ударил себя по бедру
И все то,
Чем был восхищен,
И все то,
Чем был удивлен,
В заповедное слово
Оборотил,
Толково заговорил.
УОТ УСУТААКЫ
Аарт-татай! Алаатыгар!
А разве я думал, гадал,
А разве я раньше ждал,
Что встречу такого богатыря
Из рода айыы-аймага
С поводьями за спиной,
Чьих сухожилий не рвутся узлы?
Разве ждал, встречу богатыря,
Чью тягу не держит земля?
Вот когда я, бедняжка, тебя повстречал!
Из солнечной далекой страны
Сошел ты — равный силою мне,
Из соседней высокой страны
Прилетел ратоборец,
Подобный мне.
Я удивлен
Величием твоим,
Я изумлен,
Исполин!
Ты силен
И непобедим.
Но, однако, у нас
Не окончен спор;
Покамест один из нас не падет,
Покамест верх другой не возьмет —
Ни один отсель не уйдет.
Не расходящиеся добром
Друзья, как видно, сошлись.
Мира не знающие сыновья
Враждующих двух миров
Вздыбились, поднялись...
Породивший в недрах своих
Полыхающее мутным огнем
Ледовитое море Муус-Кудулу,
В незапамятные времена
Муус Солуоньай[211],
Мудрый старик,
Мне такие слова говорил:
«Уж очень ты осмелел:
Лучших людей айыы
Повалил на арангас!
Уж очень ты обнаглел!
Племена уранхай-саха
Истребить совсем захотел!
Слушай же — за преступленья свои
Кровью заплатишь ты!
За плоть и кость
Истребленных тобой
Плотью и костью
Заплатишь ты...
Остерегись возмездья, нойон!
Все вины сочтутся твои.
Отыщется богатырь,
Который вихрем закрутит тебя,
Он сокрушит позвонки
Непокорной шеи твоей.
Улуса враждебного сын
Подымется, как волна.
Одному прославиться выше всех,
Одному на весь мир греметь —
Это корень бед,
Это грех!
Даже лучший Айыы Тойона сын —
Прославленный богатырь
Стражами трех племен
В Верхнем и Нижнем мирах
Обуздан был, укрощен;
Крови взявший Эркэн Баатыр[212],
Опиравшийся на гибель ногой,
Трехлетнее дитя,
Угрожавшее времени самому,
Кулан Игрун[213],
Кулут Туйгун[214]
Не был пощажен;
Неслыханный исполин,
Хаан Сабыдал Бухатыыр[215],
Преждевременно рожденный на свет,
Ибо не в силах была его мать
Носить ребенка положенный срок,
Который, в силу войдя,
Небо и землю мог сокрушить, —
Страшным заклятием был заклят,
Закован и заточен».
Так прародитель мне говорил,
Предотвратить мою гибель хотел,
Когда собирался я
В бедственный Средний мир,
Чтобы взять оттуда жену.
А ну, парнишка, нойон-богдо,
Очень прыток был ты сперва...
Видно, туго тебе пришлось?
Ты о чем гадая стоишь?
Ну скажи
Заветное слово свое,
Ответное слово свое! —
Такие слова адьарай
Хвастливые говорил,
Он словом
Словно хлестал...
В ответ на такую речь
Светлого рода айыы великан,
Средней земли богатырь
Промолвил, проговорил,
Прославленному адьараю
Заветное слово сказал.