НЮРГУН БООТУР
Добро! Ну добро!
Равный мне в борьбе,
Разумно, толково сказал!
Давай-ка теперь, молодец,
Давай-ка совет держать —
Как дальше нам быть с тобой,
Как дальше бой продолжать,
По шеям друг друга рубить,
По темени глушить...
Но, видно, нашей игре
Не будет вовсе конца!
Когда-то еще
Друг у друга мы
Кожу толстую разорвем,
Когда-то еще
Друг у друга мы
Становые хребты сокрушим.
Грудь о грудь
В поединок вступили мы,
Друг другу не уступили мы,
Одинаковыми в борьбе
Оказались по силе мы.
Мы — враги,
Двух далеких миров сыновья,
Говорим теперь, как друзья.
Не пора ли нам уговор положить,
Мыслей своих не тая?
Если мы,
Такие богатыри,
Что нашу тяжесть
Не держит земля,
Будем бой теперь продолжать,
То срединного
Изначального мира
Свод содрогнется и затрещит.
Если мы на время
Бой не прервем —
То Нижний мир,
Чей сумрак похож
На недоваренную уху,
Обрушится, упадет...
И страна твоя, как вода
В берестяном турсуке,
Всколыхнется, расплещется вся...
Три хохочущих свода
Трех твоих бездн
Обвалятся навсегда!
Так давай-ка, брат,
Тридцать дней подряд
Спать, отдыхать!
А потом
Подымемся, станем драться опять...
Становые хребты друг другу ломать
Мы будем до той поры,
Пока верх один из нас не возьмет,
Пока в прах другой не падет.
Если один из нас воровски
Спящего убьет,
Вечный стыд и позор тому!
Псы смеяться будут над ним.
Поэтому руки свои до локтей
В эту черную вдавим скалу
И громко произнесем
Не произносимые никогда
Грозные имена
Духов подземной тьмы.
Их именами друг другу мы
Кровавую клятву дадим.
Согласен ты или нет,
Подумай, дай мне ответ. —
Такие слова сказал
Защитник племен саха.
Богатырь Уот Усутаакы
Голову нагнул,
В сторону лицо отвернул,
Оскалил в улыбке зубы свои.
С тем, что сказал Нюргун,
Соглашался, видимо, он.
Поднял он свой темный
Задымленный лик,
Железные зубы его
Блеснули синевой.
УОТ УСУТААКЫ
Дельно придумал ты,
Дельное слово сказал.
Только ты сперва поклянись,
Как это делается — покажи.
Я со дня рождения своего
Клятв никаких не давал,
Клятв никаких не знавал.
Коль по нраву придется мне клятва твоя,
Конечно, и я с тобой соглашусь.
Словами, известными мне одному,
И я тогда поклянусь! —
Так сказал адьарай и умолк;
Будто ржавчиной железной покрылось,
Застыло
Его ужасающее лицо.
А прославленный сын
С загривка обузданного
Рода айыы-аймага
С поводьями солнечными за спиной,
Поддерживаемый высшею силой,
В глыбу черного камня,
Как в печень коровы,
Левую руку свою
До самого локтя вдавил,
А правой рукою
Двуострый меч
Высоко над головою подняв,
Пронизывающим взглядом своим
Глядя в высоту, в темноту,
Колена преклонив,
Великой клятвы слова
Звучно, раздельно пропел.
КЛЯТВА НЮРГУН БООТУРА
Э-гей! Ээ-ге-гей!
Пусть прославленный пляшущий истукан,
Медная баба
Дьэс Эмэгэт[216],
В навозную глыбу величиной,
Дух обмана, руки простерши свои,
Убийственно на меня поглядит!
Пусть трех преисподних хохочущих бездн
Червивое божество
В середину темени моего
Пронзительно поглядит!
Пусть Уот Кюкюрюйдээн сама —
Шаманка погибельных бездн,
Духа смерти подняв с подземного дна,
Огненным взглядом своим
Через пяты моих ног
На́смерть меня поразит!
Породивший в древние времена
Огнереющее безбрежное море,
Ледовитое Муус-Кудулу,
Тот, чье имя до сей поры
Было страшно произносить,
Муус Солуоньай, вещий мудрец,
Пусть он смертоносным взглядом своим
Сквозь ребра
Печень мою пронзит!
Слушай! Смотри!
Вот я —
Солнечного племени сын
С поводьями за спиной,
Поддерживаемый высшею силой
Племени милосердного сын,
На просторах великой земли
Не встретивший никого,
Кто бы мог меня впрячь в ярмо,
Владеющий Вороным конем,
Молнией летающим в высоте,
Стоя рожденным
На грани небес,
Стремительный Нюргун Боотур
Явно, видимо — сам
Я здесь, пред тобой,
Левую руку в скалу погрузив,
Правую руку к небу подняв,
Священную клятву даю,
Великою клятвой клянусь,
Что Уот Усутаакы-исполина,
Когда он крепко уснет,
Украдкою не убью!
И если клятву нарушу свою,
По-разбойничьи нападу на него,
Пусть вечным посмешищем буду я
Белопегих лаек-собак,
Пусть игралищем буду я
Для чернопегих собак!
Если я ударю рукой,
Если я ударю ногой
Противника спящего моего,
Пусть обе руки мои
По локоть отгниют,
Отпадут,
Пусть обе ноги мои
До колен сгниют,
Отпадут!
Пусть блистающие
Зеницы мои
Из глубоких впадин глазных
Выпьет свирепый дух Чээкэй[218],
Как в потоке, промерзшем до дна,
Проруби — опустошит!..
Пусть незрячими будут мои глаза,
Как отверстия в городьбе,
Если клятву нарушу свою!
Нерушимо слово мое,
Неколебима воля моя. —
Так поклялся Нюргун Боотур,
Так он клятву свою произнес.
Обросшая шерстью кривая ступня,
Бродящая в темноте,
Разбойник и вор ночной,
Трех нюкэнов лихой кознодей,
Трех хохочущих пропастей
Прославленный властелин
Клятвой Нюргуна был поражен,
Понравилось это ему.
Будто опилками красной меди
Осыпанный, стал багровым он.
Как бездонную яму, рот
Адьарай раскрыл во всю ширь,
И как будто гром загремел,
Заговорил он —
Запел.
КЛЯТВА УОТ УСУТААКЫ
Аар-дьаалы! Аарт-татай!
А ну — несуразно и я теперь
Попробую — поклянусь!
Если я украдкою, воровски
Задумаю убить
Спящего крепким сном
Нюргун Боотура-богатыря,
То пусть меня взглядом
Прежде убьет
Сотворенный в начале времен
Великий владыка, отец
Мутноогненного
Гремящего моря,
Грозно кипящего моря —
Ледовитого Муус-Кудулу
Древний Муус Суорун,
Уот Солуоньай-старик![219]
Если спящего я ударю рукой —
Пусть владычица духов зла
Гибельной нижней страны
Уот Кюкюрэйдээн Удаган
Огненным своим языком
Руки мои проклянет,
Пусть по локоть они отпадут!
Если спящего я ударю ногой —
Пусть владычица
Червивой темницы
Трех моих хохочущих бездн —
Медная Дьэс Эмэгэт
Ноги мои проклянет,
Чтобы сгнили ноги мои,
Отвалились бы до колен!
Пусть обманчивый мой истукан
В мерзлую глыбу навоза
Величиной
Взглядом смерти меня поразит!
Пусть дерево жертвенное мое,
Увешанное коленными чашками
Девяти шаманов былых времен,
Увешанное языками и челюстями
Восьми шаманок
Седых времен,
Опору черепа моего
Чарами сокрушит!
Пусть лопнет
Мой единственный глаз,
Пусть, как яма, вырытая для столба,
Станет не видящей ничего
Глубокая глазница моя,
Как прорубь в ручье,
Промерзшем до дна!..
Если теперь мой язык
Ложь произнес,
То пусть он до половины своей
Отгниет во рту, отпадет!
Пусть корень языка моего
Затвердев, как древесный сук,
Сквозь нёбо мое прорастет,
Немотой меня поразит!
Много слов — нет добра!
Одно слово — добро!
Неколебимо слово мое,
Нерушима клятва моя! —