Там смех веселый гремел,
Там пир кумысный кипел,
Там игры шумные шли,
Там самые острые на язык
Пересмешники собрались;
Яркая пестрела толпа...
Самые красивые там
Отовсюду девушки собрались,
Лучшие юноши собрались,
Знатные гости съехались там.
Самые алчные были средь них
Верхнего мира богатыри;
Знаменитые вылезли из-под земли
Нижнего мира богатыри;
Имеющие силу и власть
В несметном множестве
Там сошлись...
Там было натянуто семь рядов
Арканов волосяных,
Там было поставлено восемь рядов
Красивых желтых берез.
Как неисчерпаемый водоем,
Играющим кипя кумысом,
Праздник шел,
Несмолкаемый пир шумел,
Поднимался до неба длинный дым
От богатого очага...
На этом пиру, говорят,
Пел гостям свое олонхо
Прославленный олонхосут,
Любимец людей уранхай-саха,
Мудрый старец Олонхолоон[241]...
Был на том пиру
Чабыргах Чаабый[242],
Были свои говорил.
Он в своих рассказах перечислял,
Острым словом изображал
Среднего мира богатырей
С чембурами за спиной,
Адьараев-богатырей,
Выходцев из подземной тьмы
И самых прославленных удальцов,
Налетающих с высоты
Задыхающихся бурных небес...
Девушки и юноши в стороне
В хоровод большой собрались,
За руки подростки взялись,
Плясовой напев завели.
Замелькал хоровод, запестрел,
Загудела от пляски земля...
Веселая молодежь
Ножкобитие[243] плясать начала,
Высоко, прыжками взлетать начала.
НАПЕВ ХОРОВОДА
Эй-эй! Веселей, друзья!
Как березок стройных семья,
Как кусты можжевельника на лугу,
Как талинки свежие на берегу,
Навстречу солнцу пойдем,
Закружимся колесом.
Легко, высоко взлетим
Над родной землей золотой!
Будто в бархате и шелку,
Сверкающая в цвету —
Родная страна Томоон-Имээн
Чэчиром украшена золотым,
Березками в семь рядов,
Веревками в конских гривах густых...
Пусть не молкнет веселый пир!
Пусть кумысное изобилье кипит!
Блещет лик любимой земли,
Все луга ее расцвели...
Краше светлых солнечных стран
Красота бескрайних полян
Нашей отчей милой земли.
Так давайте же веселее плясать,
Давайте выше взлетать
Над счастливым лоном златым,
Над горделивым загривком крутым
Мира Среднего своего,
Над блистающими степями его,
Утопающими в синеве!
Славьте всем народом, друзья,
Туйаарыму — наше дитя,
Светозарную,
С девятисаженной косой!
Замуж выходит она
За красавца-богатыря.
В дальний край уезжает она,
Сверкающий россыпью золотой...
Пусть великое счастье ее озарит!
Пусть всегда блистает ее краса
Над кипящей чашею кумыса!
Эй, подпрыгнем выше, смелей,
Эй, попляшем, да веселей,
На счастливом лоне родной страны!
Мы ведь молоды и сильны! —
Так пела веселая молодежь,
Беспечно в пляске летя.
А той порой — вдалеке,
С полуденной стороны
Долины Сайдылыкы,
От подножья красных скалистых гор,
С огромного медного арангаса
На восьмидесяти восьми столбах
Загремел пронзительно-грубый крик,
Загрохотал, как обвал,
Грозный голос богатыря.
Это гневался и кричал,
На всю долину орал
Удалой Буура Дохсун,
Чей конь — раскатистый Гром,
В чьей руке — разящая плеть
Из молний блистающих сплетена.
Верхнего мира абаасы,
Могучие богатыри
С воплем кинулись прочь
От крика его;
Адьараи — подземные богатыри
В смятении бросились наутек;
Среднего мира богатыри
Попрятались кто куда...
БУУРА ДОХСУН
Аарт-татай!!! Алаатыгар!!!
А кто еще тащится там,
Топает тяжело?
Слышу поступь грузных шагов,
Слышу чей-то тяжелый дых...
Эй вы, парни, годные мне в батраки!
Эй вы, трусливая мелочь, дрянь!
Поглядите-ка — это айыы пришел,
Или это абаасы?
Огонь чьих-то острых глаз
Обжег неприятно меня,
Подкрылья мои пронизал...
Если, белый великий путь одолев,
Перевалы высокие перевалив,
Здесь появился сам
Скачущий на Вороном коне,
Стоя рожденном на грани небес,
Стремительный Нюргун Боотур,
То вы, презренная мелюзга,
Вы — мошенники Верхнего мира,
Вы — разбойники Нижнего мира,
Не пытайтесь тягаться с ним!
Здесь поживы не будет вам.
Могучую силу сломить
Этого богатыря
Могу только я один!
Опорочить громкое имя его,
Опрокинуть славу его
Попробую только я один!
Непокорного никому —
Я скручу его, проучу!
Тащите его сюда,
Толкните его ко мне!
Помните, что я сказал:
Полно здесь величаться вам,
Прославленные в облаках!
По домам вам лучше сидеть,
Перед плетью моей дрожать!
И вы — матерые богатыри
Подземных студеных глубин, —
Тенями в потемках вам мельтешить,
Призраками бродить,
А хозяйничать, укрощать,
Устрашать могу только я!
Так и знайте —
Невеста эта — моя! —
Так Буура Дохсун
Голосом громо́вым орал,
Так он до смерти перепугал
Грозных именитых гостей...
Прославленные богатыри
Трех великих миров
Бросились пришельца искать,
Облазили всю тайгу,
Обрыскали широкую степь,
Никого они не нашли...
А пока метались они,
Из обиталища бурь,
Из бушующей бездны Одун[244]
Налетел небывалый вихрь.
Черная западная метель
Черною гривою пыль взмела...
Будто небо треснуло пополам,
Будто не было половины его,
Надвинулась туча, гремя,
Затмила солнечный свет...
По воздуху полетели, гудя,
Камни величиною с быка,
В ужасе народ завопил,
Заметались в загонах стада,
Завизжали кони в степи,
Коровы стельные на лугу
Выкинули недоносков-телят,
Кобылицы выкинули жеребят,
Повсюду слышался женский крик,
Отчаянный детский плач...
А когда утих налетевший вихрь,
А когда рассеялась пыль
И туча бесследно ушла,
На круче ближней горы
Возник человек-исполин,
Возвышаясь, как вековая ель.
Это был тот самый
Лихой удалец, —
Огненного змея, как скакуна,
Оседлавший в давние времена, —
Первый в племени верхних абаасы,
С единственною рукой,
Разветвленной в локте на две руки,
Растущей прямо из кости грудной,
С единственной толстой ногой,
Выросшей из хребтины его,
Разветвленной в колене кривом
На две шлепающих ноги,
С толстою нижней губой,
С подбородком, словно обрыв,
С потрескавшимся носом большим,
С чумазым, черным лицом,
В дохе из заразных шкур,
В нашейнике из львиных шкур,
В шапке из драконьей брони,
В девятислойной кольчуге стальной.
Вот каков он собою был,
Богатырь полу́денных бурных небес,
Уот Усуму Тонг Дуурай.
Распялил он широченную пасть,
Оскалил восемь железных зубов,
Облизнулся семисаженным своим
Синим огненным языком
И заговорил,
И забормотал,
Заголосил, завыл.