Открывайте пошире дверь,
Наливайте праздничный кубок айах[249],
Постилайте свадебную постель,
Чтоб легла я с ним —
Дружочком моим!
Ой, старуха, ой, старичок!
Ой, как сердце бьется мое,
Ой, как жилки мои дрожат!..
Ох, жарко, ох, душно мне!
Ох, больно...
Ох, тяжко мне!
Плесните водички
В мой туесок,
Дайте скорей
Снежку черпачок! —
Тут бедняга старуха
Плясать пошла,
Да зацепилась одной ногой
За оборку своих торбасов
И растянулась на светлом полу.
САБЫЙА БААЙ ХОТУН
Это добрая весть!
Это, бабка, речь не твоя,
Это сама гласит
Благосклонная Иэйэхсит!
Ну-ка, белые стерхи мои,
Доченьки вы мои,
Ну-ка, резвые сыновья,
Длинноногие журавли!
Подымите старуху скорей,
Унесите отсюда ее,
Чтобы глаз чужой ее не видал,
Чтобы нас чужой не корил.
Видно, впрямь приехал
Гость дорогой!
Постелите сидение для него,
Распахните дверь,
Бегите встречать,
Стремя держать,
Поводья держать!
Лучшие шкуры коней
Под ноги раскиньте ему,
По двору проводите его,
Под руки приведите ко мне,
Приготовьте кубок большой! —
Так вот, голосом звучным своим,
Властно приказывала она,
Седовласая хозяйка-хотун,
Белая, как куропатка зимой,
Знаменитая праматерь племен,
Становито величественная собой,
С гордо поднятой головой...
Девушки и юноши подошли,
Брезгая коснуться рукой,
Поддели на двенадцать лопат
Старуху бедовую Симэхсин;
Вынесли наружу ее,
Выбросили в коровник ее.
Переломилась она пополам...
Нижняя половина ее,
В теленка с намордником оборотясь,
Ускакала вприпрыжку к стаду коров,
Верхняя половина ее,
В пеструю собаку оборотясь,
Тявкая, побежала к реке...
Вдруг возникли среди двора
Беготня, суетня, толчея,
Шум и говор многих людей.
Открыватель дверей
Алтан Хаакыр[250]
Тяжелую дверь
Широко распахнул,
Шкуру конскую
У входа метнул;
Вихрем выбежал
Тэлэбис Баатыр[251],
Принял поводья коня;
Энгэс Боотур[252]
У стремени стал,
Помогая сойти с коня;
Олос Боотур[253]
Орон устелил
Пестрой шкурой,
Мехом густым.
Шестеро юношей удалых,
Честь оказывая, с поклоном ввели
В просторный родительский дом
Прославленного сына айыы.
Летающий на Мотыльковом коне,
Блистая серебряною броней,
Ярко, словно солнце, лучась,
Ясноглазый Юрюнг Уолан,
Всех уранхайских богатырей
Ростом выше,
Станом стройней,
Вошел под священный кров.
Трижды почтительно поклонясь
Благородной старой чете —
Прародителям тридцати родов,
Трем их темным теням поклонясь,
К орону почетному он подошел
И грузно сел на него.
Не выдержал прочный орон
Тяжести могучего богатыря,
Прогнулся в середке он,
Угрожающе затрещал...
Смутился Юрюнг Уолан,
Застыдился он, что от груза его
Рушится ложе богатырей.
Сидел, приподнявшись, он,
Поддерживая орон
Икрами дюжих ног.
Долго помешивая сперва,
Из семи просторных мешков, —
Взболтав хорошо сперва,
Из восьми больших турсуков —
Слили шумно бродящий кумыс,
Льдинками звенящий кумыс
В кубок для почетных гостей,
В главный кубок о девяти обручах,
Чтобы горло с дороги он освежил,
Чтобы нутро он прополоскал
Играющим потоком живым
Старого, крепкого кумыса́.
Девять юношей богатырей,
Девять стройных, тоненьких журавлей
Стали пред гостем в ряд.
Восемь стерхов, блистающих белизной,
Восемь сестер, подойдя чередой,
Почетный кубок внесли,
Подали гостю его.
Поднял он кубок айах —
Огромный, о девяти обручах, —
Опрокинул кубок в горло свое,
Единым духом его осушил,
— Благодарствую! — произнес.
Кубок приняв у гостя из рук,
Говоря: — Благородный гость
Застенчивый, видать, человек,
Только пригубил его,
Только губы свои омочил...
Мы теперь хмельного хлебнем кумыса́!
Вдоволь там осталось и нам! —
Юноши и девушки — один за другим —
Так переговариваясь меж собой,
Заглядывали в кубок большой;
Видят — кубок осушен до дна,
Видят — кубок совсем пустой,
Как посудина на кочевье былом,
Высохшая добела́.
— Чем насытится этакий лиходей?!
Досуха выпил все! —
Так братья и сестры шептались тайком...
Но Сабыйа Баай Хотун
Услыхала, голос возвысила свой.
САБЫЙА БААЙ ХОТУН
О чем расшумелись вы?
Как посмели такие слова говорить?
Непривычно, что ли, по-вашему, пить
Величайшему исполину земли
Из посудинки малой такой?
Что вы там щебечете в стороне?
Уходите прочь,
Не за́стите мне
Гостя долгожданного моего! —
Тростью постучала она.
Юноши и девушки скрылись вмиг,
Выпорхнули в соседний покой...
А милый Юрюнг Уолан
Поклонился почтительно старикам;
И зачем он приехал к ним,
И зачем великий свой путь совершил —
В сердечных словах
Он поведал им...
ЮРЮНГ УОЛАН
Вы, прославленные мать и отец
Племен уранхай-саха,
Призванные заселить
Пределы средней земли,
Саха Саарын Тойон,
Сабыйа Баай Хотун!
Вашим громким именем привлечен,
Вашей славою полонен,
Из далекой страны я к вам прискакал,
Великий белый путь протоптал,
Девять излучин его миновал,
Восемь гор высоких перевалил...
Если спросите у меня —
Кто я родом и чьих кровей,
То знайте, что я рожден и взращен
На высоком аласе другом,
И назначено быть владыкою мне
Другой прекрасной страны.
Старший брат мой Нюргун Боотур,
Летающий молнией в небесах
На Вороном коне,
Среднего мира великий боец...
Есть еще сестра у меня,
Прекрасная Айталыын Куо
С восьмисаженной косой...
А сам я — Юрюнг Уолан,
Скачущий на Мотыльковом коне...
Родители дорогие мои,
Обитающие на высоком хребте
Трехъярусных белых небес,
Вечно там, на небе, живут;
Вечным счастьем, всяким добром
Полон их сияющий дом...
Мой отец — Айынга Сиэр Тойон,
Моя мать — Айыы Нуоралдьын Хотун,
Средний брат мой — могучий Мюльдюн,
Нижних небес богатырь...
Прославленная сестра моя —
Удаганка Айыы Умсуур,
Восхваляемая на восьми небесах,
Призываемая на девяти небесах.
А приехал я сватать к вам
Прекрасную вашу дочь,
Белолицую Туйаарыму Куо
С девятисаженной косой.
Вы отдайте ее за меня,
Чтоб она женой моей милой была,
Радующейся в объятьях моих,
Чтоб она моей доброй подругой была,
Хозяйкой в доме моем!