Вот как до Верхнего мира дойдет,
Как ветром неба
Его опахнет,
Как воздуха он родного вдохнет
Усталость его пройдет!
Завихряющийся обрыв
Южных беспокойных небес
С непроезжей их стороны обойдя,
Кивающий черепами кукушек
Перевал Кээхтийэ-Хаан,
Ледяную кручу перелетев,
Вскидывая гривы свои,
Стремительно кверху взмыв
По гребню буйных небес,
Ревущую круговерть,
Гибельный водоворот,
Кипень смерти —
Кровавую пасть
По краю бушующему обежав,
В сверкающей высоте
Весело, приплясывая, понеслись
Дивные скакуны.
По угодьям племени Хахсаат,
По белой гальке небес,
Похрустывая железом копыт,
По выгонам Кюнгэдэй Удаган[273],
Протаранив юрту ее,
Призрачное перепугав
Вертящееся племя ее,
Весело промчались они,
Звонко топоча в высоте,
Распластываясь на скаку.
Суордаайы вороной
Мощными взмахами пересекал
Синий простор высот,
Скакал далеко впереди.
Но Хара-Мангастайа,
Небесный конь,
Чьи копыта звенят
В морозную рань,
Очутясь в родной высоте,
В воздухе, где он рос,
Стал просторно, легко дышать;
Расширились легкие у него,
Удлинилось дыханье его,
Окрепли суставы его,
Слабость его прошла.
Тяжкое недомоганье свое,
Которым томился он
В Нижнем и Среднем мирах,
Небесный скакун избыл,
Стал он тверже
Копытами ударять,
Выше взлетать,
Шире скакать...
Сына бога мести —
Осол Уола,
Духа убийства и зла
Сумрачное жилье,
Страшные владенья его,
Распластываясь на скаку,
Кони стороной обошли.
Ураганных южных небес
Вихревую ревущую пасть,
Где беснующееся живет
Племя Мэнгийэ Чуонах[274],
Где под защитой чайки живет
Племя Куогай Чуонах,
Миновали проворные скакуны,
Обежали с другой стороны...
Коням бегущим наперерез
Выступил великий шаман
С безобразным длинным лицом
В половину роста его.
Из чертовой кожи
На нем доха́,
Шаровары — из жертвенных шкур;
Голова его,
Словно медный котел;
Космы волос торчат,
Как непролазный лес,
Черная с проседью борода
Развевается на ветру...
В левой руке его
Бубен тугой
С круглое озеро величиной
От напряженья гудел.
Правой рукой
Шаман заносил
Волшебную колотушку свою.
Голосом зычным шаман
Говорить пошел, ворожить:
— Если небесному скакуну,
Хара-Мангастайа-коню,
Чьи копыта звенят
В морозную рань,
Соперника своего
В скачке обогнать суждено,
Пусть расширится грудь его,
Пусть окрепнет сила его!
Пусть теперь на счастье ему
Колотушка моя упадет
Кверху лицевой стороной! —
Тут подбросил он в высоту
Чародейную колотушку свою.
Выпала на счастье она
Кверху лицевой стороной.
Ободрился небесный конь,
Окрепли суставы его;
Твердость прежнюю обрели
Звонкие копыта коня.
В воздухе, привычном ему,
В ледяной родной высоте
Привольно он мог дышать,
Без устали мог скакать.
С новой силой
Вперед устремясь,
Соперника он догнал;
Яростно порываясь вперед,
Вплотную к нему подошел,
Вровень с ним
Теперь он скакал.
Там, где высится мыс
Уйусу-Хаан,
Где жертвенные шкуры висят,
Где желтеют ободранные черепа,
Где из крови квасят кумыс,
Вровень, вытянув шеи,
Храп о храп —
Вихрем бок о бо́к пронеслись
Богатырские скакуны.
Обиталище грозной
Илбис Кыыса,
Рукоплещущей,
Слыша предсмертный хрип,
Подставляющей свой черпак
Там, где льется горячая кровь,
Пляшущей, веселясь,
Когда закипает раздор,
Гнездо свирепой
Куо Холбонной
С правой его стороны
Резвые обошли скакуны.
Мимо юрты
Хаан Кулахай Хотун,
С левой ее стороны,
По урочищу племени Кээкэттэ —
Уродливых абаасы,
Чьи на затылке глаза,
Чьего языка не знает никто,
Чьей речи не понимает никто,
Мимо обители, где живет
Уоган Хаана семья,
У кого на макушке глаза,
Мимо, мимо,
Срезая простор напрямик,
Простучали копыта коней.
По восточному склону потом
Мимо стонущего всегда
Моря Энгсэли-Кулахай,
Словно две звезды, промелькнув,
Святилище Иэрэгэй Удаган —
Дочери движущихся небес,
С запада они обошли;
По северной стороне обежав
Долину старухи Конкурутты,
Прославленной сплетнями в трех мирах,
По усадьбе старухи
Ньахсаат Буурай,
Что бранью встретила их,
По двору, по загону ее
Прямо проскочили они;
Места́, где живет
Бэкийэ Суорун
С крикливым родом своим,
Чьи кривые клювы остры,
Где обитает
Суор Тойон,
Урочища рода его
Оставивши позади,
Мимо дома высокого, где живет
Грозный Улуу Тойон,
Просыпающийся с криком от сна,
Подымающийся в гневе своем,
Когда разбудят его,
Чьи брыкливые кони черны,
Чьи бесчисленные табуны,
С левой обойдя стороны;
Завихряющихся южных небес
Суровую крутизну,
Грозно вздымающуюся грудь,
Перевалы, крутые хребты,
Обливаясь по́том,
Тяжко дыша,
Пробежали, прошли, наконец,
Измученные скакуны...
А когда пересекли они
Великую эту страну,
Стали кони
Сбавлять свой скок,
Заныли суставы их,
Томила усталость их.
А как выбежали на простор,
А как вышли они на хребет
Трехъярусных белых небес,
Курящихся дымкою голубой,
Тогда-то Суордаайы-Хара,
Черно-полосатый конь,
По́ ветру хвост распластав,
Все крепче копытами ударяя,
Все легче взлетая,
Все шире скача,
Почуял силу в себе,
Истому свою избыл.
В воздухе, привычном ему,
В стране, где родился он,
Расширились легкие у него,
Удлинилось дыхание его.
Хара-Мангастайа-коня,
Небесного скакуна,
На длину
Двух арканов волосяных
Он одним рывком обогнал.
Грозно играя, звеня
Громким железом копыт,
Он легко вперед уходил,
Далеко позади оставлял
Соперника своего.
Мимо сверкающего дворца,
Где на камне молочном сидит
Белый владыка небес,
Престарелый Юрюнг Аар Тойон
В высокой шапке из трех соболей,
Осененный лучистою сединой,
Чье дыханье — нежный зной,
Прямо по́ небу — на восток
Правили полет скакуны.
Страну Одун Бииса они
Стремительно всю прошли...
Чынгыс Хаана предел
Под копытами их прогудел.
По великим полям, где живет
Повелитель Дьылга Тойон,
Вихрем пролетели они.
Кюн Дьэсегея привольный край,
Где голубеют луга,
Где не веет стужей зима,
Где не белеют снега,
Резво миновали они.
Область шаманов айыы
Облаком под конями прошла...
Шаманок белых шатры
Забелели на склоне горы.
Разбужен громом копыт,
Сюнг Дьаасын Тойон
Молнией гневно блеснул,
В полнеба загрохотал.
Дочь Солнца —
Кюэгэлдин Удаган,
Взглянув на коней,
Улыбнулась им;
Дочь Месяца
Ыйбалдьын Удаган
Рукой помахала им,
Прокричала:
— Счастливый путь! —
Дочь Стожа́ров,
Прекрасная Дьэргэстэй[275]
Прямо навстречу коня́м
Прянула со двора,
Подбросила высоко́
Сверкающий бубен свой,
Бряцающий бубен свой
С круглое озеро величиной;
Туго на бубен тот натянул
Пестро-буланую шкуру коня
Сам Кэхэ Буурай Тойон[276],
Освятила бубен пото́м,
Одарила силой его
Славная Дьылбынса[277].
Стожа́ров прекрасная дочь
Всем, кто в руки свои берет
Шаманский бубен тугой,
Наставницей доброй была,
Подругой старшей была...